Действительно, Хофи был единственным, кто, рискуя карьерой и репутацией, бил 
тревогу.

Он не уставал твердить, что эскалация сирийских военных приготовлений — это 
прелюдия к войне, которая может разразиться в любое время.

И оказался прав. 6-го октября 1973 года в 14-30 началась самая тяжелая из всех 
войн, которые когда-либо приходилось вести Израилю.

* * *

В возрасте 47 лет Хофи стал третьим «саброй»
, возглавившим «Моссад». Как и большинство представителей его поколения, он 
вступил в «ПАЛЬМАХ», принимал участие в войне 1948 года и (также как Амит и 
Замир) решил посвятить себя военной карьере.

Будущий директор «Моссада» родился в семье иммигрантов из Одессы. Он рос в 
тель— авивском квартале бедноты, где жили и тяжелым трудом добывали хлеб 
насущный евреи— ашкенази — выходцы из Восточной Европы.

Его отец был мягким и добрым, боготворившим свою жену и, естественно, 
находившимся у нее под каблуком. Это от матери Хофи унаследовал упорство, 
обстоятельность и несокрушимость воли.

Израильский журналист Владимир Фромер, не раз встречавшийся с Хофи, пришел к 
выводу, что он из тех людей, которые в экстремальных ситуациях умеют 
сконцентрировать волю, интеллект и силу духа. Так было на Голанских высотах во 
время войны Судного дня. Солдаты Хофи встретили противника в полной боевой 
готовности и выстояли.

Правда, об истиной роли командующего Северным военным округом знали не многие. 
Уж слишком негеройский вид был у генерала. Круглое, похожее на подрумяненный 
блин лицо, мясистый нос, не имеющий ничего общего с классическими римскими, 
греческими или семитскими лицами. Живот, свободно нависающий над ремнем, 
какая-то округлость всех линий. Его можно было принять за бухгалтера, за 
строительного подрядчика, за кого угодно, но не за генерала. Только глаза, 
выразительные, темные, спокойные, свидетельствовали о том, что внешность бывает 
обманчива.

Как бы то ни было, но Рабин назначил начальником «Моссада» Ицхака Хофи — 
единственного человека, пробившего тревогу в канун войны. Восемь лет (дольше, 
чем кто-либо из его предшественников) он занимал этот пост. По оценке 
израильских экспертов, самые значительные политические и военные достижения 
Израиля связаны именно с тем периодом, когда разведку возглавлял Хофи.

Операция в Энтебе (Уганда), предотвращение покушения на египетского президента 
Анвара Садата, бомбардировка иракского ядерного центра (Операция «Вавилон») и 
многие другие операции, о которых мы ничего не знаем и, возможно, не узнаем 
никогда.

Хофи не был гением разведки, но его всегда уважали за трудолюбие и серьезный 
подход к делу. Продолжая традицию на окружение арабских государств 
«периферийными друзьями», он понимал, что Израилю нужно двигаться дальше и 
искать урегулирования с самими арабами.

Вслед за Иорданией, Марокко и первоначальными контактами с Египтом настала 
очередь Ливана. Главным мотивом по-прежнему было установление «периферийных» 
отношений с христианской маронитской общиной. Он считал, что приобретение 
связей в Бейруте открыло возможности непосредственного выхода на лидеров 
исламского мира.

Тайная дипломатия «Моссада» отлично согласовывалась с борьбой против терроризма,
 которая проникла даже в самое сердце Африки. Эти тайные контакты очень 
пригодились, когда 27-го июня 1976 года в угандийском аэропорту Энтебе совершил 
посадку захваченный террористами французский авиалайнер. На его борту 
находились 250 пассажиров, из которых больше 80 были израильтянами. Террористы 
решили взять в заложники только израильских граждан, отпустив всех других 
иностранцев.

Израиль решил освободить заложников путем силовой операции. 3-го июля заложники 
были освобождены. Этот успех был обеспечен превосходной закулисной работой 
тайных агентов «Моссада».

Еще одним направлением деятельности Хофи стало Марокко. Ему удалось заручиться 
согласием марокканского монарха на организацию встречи между представителями 
Египта и Израиля. Дело в том, что премьер-министр Менахем Бегин пытался 
добиться того, что не удалось Рабину: достичь мира с Египтом — самым мощным 
противником Израиля. Хофи организовал такую встречу. Она и открыла путь для 
исторического визита в ноябре 1977 года египетского президента Анвара Садата в 
Иерусалим.