воинов и что он не пустил в страну римских чиновников и мытарей — преимущество, 
которое его народ смог оценить через десять лет после его смерти, когда эти 
функционеры хлынули в страну.

С другой стороны, в его проримской программе существовал один аспект, который 
означал больше чем стремление просто избежать прямого правления римлян: Ирод 
искренне стремился интегрировать иудаизм и иудеев в окружающий мир. Один из 
побудительных мотивов такого желания лежал в области психологии и был не 
особенно похвальным. Если даже все старания Николая придали ему, говоря словами 
У. У. Тарна, всего лишь «умеренный глянец», он жаждал восхищения этого другого 
купающегося в роскоши изысканного мира. Он хотел быть своим в обоих мирах, 
греко-римском и иудейском, и ни в одном из них по-настоящему не чувствовал себя 
достаточно свободно. Иудей по религии, идумей и араб по происхождению, грек по 
культурным наклонностям, римлянин по политическим пристрастиям — все эти 
разнообразные природные задатки и приобретенные склонности неуютно уживались в 
его сознании и душе. Однако говорить, что он не имел корней и постоянно 
стремился менять одну традицию на другую, было бы несправедливым по отношению к 
подлинным движущим силам его космополитизма. Ибо он был непоколебимо убежден, 
что страна может выжить, лишь объединившись, в меру своих сил, с большим 
внешним миром, тем более что эта цель становилась все более осуществимой, 
благодаря тому что подвластная ему выросшая территория включала множество 
неиудейских земель.

Сегодня израильтяне активно обсуждают вопрос, имеет ли Ирод право на титул 
«царя Израиля». Одни согласны, другие возражают, утверждая, что он слишком 
выхолостил само понятие «Израиль». И еще вопрос — заслуживает ли он называться 
Великим? При жизни его так не называли.

Позднее его внук и правнук, Агриппа I и Агриппа II, называли себя «Великими 
царями». Титул этот к тому времени выглядел не таким уж славным символом 
крошечных царств. Но сам Ирод не называл себя Великим. Когда Иосиф употребляет 
этот термин применительно к нему, то у него он означает «старший», чтобы 
отличить его от других Иродов.

Однако пока его рассудок оставался незатронутым болезнью, он поднялся до высот 
величия, недостижимых ни для одного из его современников, не являвшихся 
римлянами. Он посвятил все свои исключительные способности одной цели — 
превратить Иудею в мирную, влиятельную, процветающую страну в той мере, 
насколько это было возможно в мире, где господствовала могущественная держава. 
Его никогда не прельщала восточная держава Парфия с ее низким уровнем 
организации и культуры. Во многом он напоминал царя Давида. Но перед Иродом 
стояла более трудная задача, потому что он должен был добиваться своих целей 
под тенью другой, всемогущей державы.

Ирод походил на Давида и своей трагической семейной жизнью. Ее во многих 
подробностях описал Иосиф, поскольку главный осведомитель историка Николай 
Дамасский находился в центре этих трагических событий. Чудовищный рассказ. 
Однако стоит познакомиться с тем, как представляет себе Конор Круз О'Брайен 
воображаемое оправдание Ирода перед современными критиками. Когда его 
выставляют в неблагоприятном свете, сравнивая с целым рядом обоготворяемых 
правителей и государственных деятелей XX века, он напоминает аудитории, что за 
этими нынешними героями числится куда больше загубленных жизней. Правда, эти 
убийства совершались не в домашних стенах. Но если исходить из строгих 
этических требований, намного ли пристойнее истреблять тысячи людей в не 
имеющих нравственного оправдания сомнительных войнах?


Все они, подобно мне, проливали кровь в интересах государства.

Ради сохранения государства, Что существенно важно для упорядоченной 
человеческой жизни И для самого существования такой аудитории, как ваша.

Люди, которых государственные мужи должны убивать на войне или в мирной жизни, 
Это те, кого политически необходимо убивать.

В мое время такими людьми были представители династий Члены семьи удачливых 
государственных деятелей.

Я любил Мариамну, Аристобула и Александра.

… И живи я в политических условиях таких, как ваши, Я бы не счел необходимым 
или оправданным Предать их смерти.

    Из пьесы «Царь Ирод оправдывается»

Ужасы Иродова двора по-прежнему потрясают воображение. Но пока в последние годы 
его жизни они не стали отражаться на мировых событиях и касаться лично Августа, 
это не очень влияло на нашу оценку его благо— или злодеяний. Тем более, из того,
 что мы знаем о других восточно-средиземноморских дворах тех столетий, ужасы 
иерусалимского двора были далеко не единственными в своем роде. Они просто