500 конных лучников — вавилонских иудеев.

Но в отношении полученных Иродом из Сирии распоряжений возникло какое-то 
недоразумение. Или же, получив разрешение напасть, он истолковал его слишком 
вольно; его поход на арабов, видно, был более внушительным и причинил больше 
ущерба, чем ожидалось или считалось допустимым. Во всяком случае, Август, узнав 
в Риме о случившемся, пришел в ярость. К великому несчастью для Ирода, в 
имперской столице как раз в это время находился сам Силлей. Он поспешил туда, 
как только начались неприятности, остановившись в Милете (на западе Малой Азии) 
для торжественного посвящения своему национальному божеству Юпитеру таблички с 
молитвой на латинском и греческом языках о благополучии «брата своего» короля 
Обода III.

В свой первый приезд в Рим Силлей, не теряя времени, постарался оказать нажим 
на правительство, и именно поэтому накануне карательного похода против своих 
бунтовщиков Ироду не удалось заручиться значительной римской поддержкой. Август 
изменил свое отношение к нему где-то в 10-м или 9 году до н.э. До того времени 
император все еще был расположен к нему: он и его жена Ливия щедро одарили его 
500 талантами, чтобы отметить посвящение нового города — Кесарии — и оплатить 
расходы на связанные с этим событием народные празднества. Однако вскоре пришла 
ужасная весть о вторжении Ирода в арабские земли. Лично докладывавший об этом 
Августу Силлей не жалел красок, утверждая, что от рук Ирода погибло 2500 арабов.


Сам он, подчеркивал Силлей, «ни за что не покинул бы страну, если бы не был 
твердо уверен, что сам принцепс постоянно заботится о том, чтобы все жили в 
мире». Ехидное замечание пришлось к месту, так как Август считал абсолютно 
недопустимым нападение одной монархии-клиента на другую. Более того, несмотря 
на все усилия римских друзей Ирода довести до императора аргументы царя, тот 
совершенно не допускал возможности, что Ирод действовал с явного согласия 
римских властей в Сирии.

Последствия были ошеломляющие. Август в весьма резких тонах написал Ироду, 
давая понять, что если до того он считал его другом, то отныне будет относиться 
к нему как к простому подданному. Атмосфере вежливого дружелюбия, 
господствовавшей в отношениях между имперской нацией и монархией-клиентом, был 
положен конец, а доверие императора, которое Ирод завоевывал и взлелеивал на 
протяжении 20 лет, полностью утрачено. Представляется вероятным, что в том же 
послании Август лишал Ирода исключительной привилегии самому назначать 
наследника.

* * *

Как и следовало ожидать, когда известие о потере Иродом благосклонности Августа 
достигло Леванта, ему стоило трудов удержать контроль над своим царством. Узнав 
об этой новости, горцы Трахонитиды не замедлили снова поднять мятеж, зверски 
уничтожив множество из поселенных там Иродом 3000 идумеян. К этому мятежников, 
естественно, поощряли арабы.

Но в этот момент решающие события произошли и у арабов. Умер старый немощный 
царь Обод III (9 г. до н.э.), которого подчинил Силлей. Трон захватил один из 
врагов Силлея, присвоивший себе царское имя Арет (Харит) IV. В глазах Рима это 
был еще более возмутительный шаг, чем военная авантюра Ирода, поскольку решение 
вопроса о престолонаследии принадлежало императору. Более того, в данном случае 
Август, возможно, после смерти Обода вообще не намеревался сохранить эту не 
устраивающую его монархию. Видимо, он подумывал, и не однажды, о прямой 
аннексии. Но это создавало бы большие неудобства, поскольку значительно 
увеличивалась протяженность восточной границы. Поэтому другим заслуживающим 
внимания решением была бы передача царства в руки более надежной царской линии. 
Раньше император думал о передаче всего Арабского государства Ироду. Но теперь, 
когда Ирод попал в немилость, император, разумеется, не мог питать таких 
намерений. Еще одним вероятным кандидатом на арабский трон был Силлей: будучи в 
Риме, он обсуждал возможность получения номинальной царской власти в дополнение 
к реальной, которой он уже обладал. Во всяком случае, его, как и Августа, 
дворцовый переворот в Петре застиг врасплох, и, когда посланцы Арета прибыли в 
Рим, Силлею было нетрудно убедить императора не принимать их.

Итак, и арабский, и иудейский цари попали в немилость к западной державе, и оба 
из-за одного и того же человека — Силлея. Это, естественно, способствовало 
сближению обоих монархов, и, забыв об арабо-иудейской вражде, они вместе 
задумали уничтожить своего общего врага. Эта задача была возложена на 
неутомимого и велеречивого секретаря Ирода Николая Дамасского. В 7 году до н.э. 
он отправился в Рим и по предварительному согласию с посланцами Арета предъявил 
Силлею перед лицом императора страшное множество обвинений.

Больше других внимание Августа привлекло обвинение Силлея в том, что тот грубо 
преувеличил потери арабов во время вторжения иудеев, на самом же деле потери 
составили всего 25 человек. В результате император, не выносивший 
преднамеренного обмана, резко изменил свое отношение ко всем участникам 
конфликта. Единственным наказанием для Арета было нравоучение о неприемлемости