обы разделить 
с ними задачи управления. Одним из них был Галерий.
      Тем временем персидский троп выиграл новый царь, Нарсах, младший сын 
Шапура I. Следуя экспансионистской политике отца и, вероятно, не вполне понимая,
 что ситуация в Риме изменилась, Нарсах вторгся в Армению и частично ее 
оккупировал.
      Диоклетиан немедленно отправил Галерия на Восток. В 297 г . Галерий ввел 
армию в Месопотамию и встретил персов вблизи злосчастных Карр. На этот раз они 
стали вдвойне злосчастными, ибо Галерий встретил серьезный отпор и вынужден был 
отступить.
      Диоклетиан, однако, сохранил мрачную и решительную веру в способности 
Галерия. Он послал его вперед во вторую кампанию, на этот раз в Армению. Там 
Галерий оправдал веру Диоклетиана. Он не только разбил Нарсаха и выгнал его из 
Армении, но при этом почти полностью уничтожил персидскую армию. Более того, он 
отрезал вспомогательные силы Нарсаха и, когда пришел поглядеть на пленников, 
обнаружил среди них гарем Нарсаха — его жен и детей. (Иранские государи по 
обычаю брали гарем с собой в походы.)
      Это почти сравняло счет за пленение Валериана. Более того, это дало 
Галерию способ давить на Нарсаха. Персидский царь, повидимому, был привязан к 
своей семье и, кроме того, остро осознавал потерю лица в случае оставления 
семьи в плену. Он начал торговаться, предложив в обмен семью отказаться от всех 
притязаний на Армению, он даже уступил дополнительный кусок территории. Он 
получил семью назад, и на целых сорок лет между Персией и Римом воцарился мир.
      
      Война эта оказала важное влияние на Рим. Галерий, возвратившись, попал в 
большой фавор у Диоклетиана. Случилось так, что Галерий был настроен резко 
антихристиански и воспользовался завоеванным на войне престижем, чтобы убедить 
Диоклетиана начать общее преследование христиан по всей империи. Это было 
худшее из преследований, которые христианам пришлось пережить.
      Для Персии, однако, период мира тонет в тумане. К несчастью, хроники и 
документы, на которые нам приходится опираться, имеют в основном римское 
происхождение. Это означает, что периоды войн Персии с Римом известны намного 
лучше, чем периоды мира между ними. Более того, персидские действия против Рима 
известны лучше, чем успехи и неудачи на других границах Персии.
      Например, Шапур I расширял свои владения как па запад, так и на восток. 
На пике парфянской мощи он захватил территорию древнего царства Бактрия и его 
восточные границы почти достигли западных границ Китая. В течение I столетия 
нашей эры, однако, из Средней Азии вторглись кочевые кушанские племена и 
захватили то, что когдато было Бактрией, а позже стало современным 
Афганистаном. В период упадка Парфянской империи кушиты сохраняли независимость 
и сдались только под напором обновленной энергии Сасанидов. Шапур I ударил на 
восток и включил их в свою империю. В дополнение к этому, Персии пришлось 
переносить периодические набеги из арабских княжеств на югозападе. Все эти 
события на восточной и югозападной границах окутаны густым туманом.
      Равно туманными представляются события внутри страны. При Варахране II, 
предшественнике Нарсаха, зороастрийцы достигли крайней степени своего фанатизма 
и последние следы эллинизма в Месопотамии были сметены. С другой стороны, при 
сыне Нарсаха Ормузде II, который правил с 301го по 309 г ., была предпринята 
попытка установить социальную справедливость. Произвол богатой 
землевладельческой аристократии подвергся атакам.
      Крупным магнатам это, естественно, не нравилось. Для монарха логично 
противостоять таким магнатам (во всех странах, не только в Персии), ибо они 
склонны к мятежам и противодействию царской политике. С другой стороны, если 
они оскорблены достаточно, чтобы объединиться против монарха, у них обычно 
находится достаточно сил, чтобы свергнуть его. Любой монарх, пытающийся 
бороться со слишком могущественной аристократией, должен помнить об этом и, по 
крайней мере вначале, добиваться победы, стравливая аристократические фракции 
между собой.
      Ормузду II, очевидно, не хватило на это ловкости. Его смерть, кажется, 
пришла слишком рано и, возможно, была ускорена. Разумеется, после его смерти 
власть захватили вельможи и царская семья была почти полностью уничтожена. 
Наследник трона был убит, другой сын ослеплен, третий заключен в тюрьму.
      Однако обойтись вообще без Сасанида на троне казалось небезопасным. 
Династия, столетие пребывавшая у власти, была достаточно удачливой и 
ортодоксальной, чтобы приобрести привязанность народа вообще и духовенства в 
частности. Любой магнат, который попытался бы захватить бразды правления, 
столкнулся бы с автоматической враждебностью народа, духовенства и, разумеется, 
других вельмож.
      Когото посетило гениальное озарение. Жена Ормузда была беременна, когда 
царь умер, и было предложено, что нерожденный ребенок (если родится мальчик) 
будет провозглашен царем. Существует даже рассказ, что корону поместили на 
живот царицы и вельможи преклонили колени в знак почтения к будущему царю.
      Цель была ясна. Сасанид должен был оставаться на троне, чтобы все было 
легальным. Он был бы, однако, младенцем, а вельможи оставались бы у власти. 
Младенец, конечно, вырос бы, но всегда были средства держать его под контролем 
— или…
      Так случилось, что, когда младенец (он действительно оказался мальчиком) 
родился, он уже был царем. Он правил как Шапур II,а пока он был ребенком, 
правили вельможи, и правили на редкость скверно, как всегда бывает со 
ссорящимися вельможами. Каждый был заинтересован только в собственной власти, в 
собственных землях, а общее благо терялось во взаимных плутнях. Арабские