Далее был страстный период Василисы Мелентьевой, на которой Иван женился, 
предварительно отравив ее мужа. Став царицей, Василиса проявила явно садистские 
наклонности, помыкая супругом, унижая его, отказывая в интимной близости и при 
этом заставляя прислуживать себе в качестве камеристки. И он, Грозный, 
безропотно терпел все это! Что ж, каждый волен выбирать для себя удовольствия 
сообразно своим вкусам и капризам, но понятие «удовольствие» враз приобрело 
свой общепринятый смысл, когда царь застал у своей повелительницы ее любовника 
Ивана Колычева.

…Их похоронили рядом, в двух гробах, но, как поговаривали тогда, в отличие от 
Колычева, Василиса была похоронена живой…

Последней его женой была боярская дочь Мария Нагая. Правда, уже будучи ее 
законным супругом, Иван Грозный решил попытать брачного счастья с племянницей 
английской королевы Елизаветы I, так как проникся мыслью породниться с 
королевский династией и поднять свой престиж, поколебленный опустошительным 
разгулом опричнины и военными неудачами в Ливонии и на татарском фронте, потому 
что взятие Казани и Астрахани вовсе не означало решения проблем взаимоотношений 
с татарами, скорее напротив…

Но сватовство сорвалось, а Мария Нагая родила царю сына, которого нарекли 
Дмитрием. Мальчика ждала трагическая судьба: страдая припадками падучей, он в 
отроческом возрасте (согласно официальной версии) случайно поранился ножом и 
умер. Эту смерть принято приписывать стараниям Бориса Годунова, устранившего 
препятствие на пути к трону. Что ж, весьма вероятно…

Между прочим, известно, что царевич Дмитрий еще в раннем детстве испытывал 
наслаждение при виде предсмертных судорог овец, кур и гусей, которых резали в 
его присутствии. Кто знает, какой кровавый след оставил бы в Истории этот 
прелестный малыш, если бы судьба не распорядилась своевременно вывести его со 
сцены…

Да, его батюшки для той эпохи было вполне достаточно.

Характерный эпизод: вдруг, ни с того ни с сего вбив себе в голову, что 
престарелый конюший намеревается свергнуть его с престола, Грозный приказал ему 
одеться в царский костюм и взгромоздиться на трон. Затем царь начал униженно 
кланяться ему и ползать на коленях перед троном, приговаривая: «Здрав будь, 
Государь Всея Руси!», а натешившись самоунижением, встал с колен и сказал: «Вот 
ты и получил то, чего желал. Я сам сделал тебя государем, сам же и свергну тебя 
с престола». После этого Иван Грозный зарезал его и приказал бросить тело 
голодным собакам.



КСТАТИ:

«Царь Иван Васильевич царствовал так, как и следует царствовать… Он, как 
говорят, забавлялся тем, что вышибал мозги своим рабам, насиловал их жен и 
дочерей, калечил их собственными руками, рвал на части и сжигал… Он убил своего 
сына. Подавляя восстание в Новгороде, он приказал сбросить в реку три тысячи 
человеческих трупов. Он был российским Нероном!»

Маркиз де Сад. Жюльетта



Новгород — особая статья. Во-первых, там не было никакого восстания, а было 
лишь обвинение в 
возможномнамерении городских властей перейти под юрисдикцию польского короля. 
Но даже если так, арестуй эти самые власти, казни их как изменников и дело с 
концом, так нет же… Дело тут было совсем в другом. Новгород вот уже несколько 
веков был известен всему миру как крупнейший торговый и культурный центр, как 
цивилизованный европейский город, никак не нуждающийся в таких силой навязанных 
ему «родственниках», как Москва.

Иногда думаешь о том, что, может быть, не следует обвинять Александра Невского 
в коллаборационизме, когда он активно сотрудничал с Золотой ордой, не заботясь 
о судьбе Москвы, но любой ценой оберегая Новгород от регрессивного влияния 
азиатских кочевников.

Москва всегда, во все времена, носила на себе печать азиатщины, и такое явление,
 как деспотия Ивана Грозного было, как мне кажется, вполне нормальным для 
Москвы и невозможным для Новгорода. И дело тут не в количестве убиенных, а в 
самой структуре отношений «царь — народ». Новгородцы могли быть подданными, 
покорными, смирными, дисциплинированными, но все же подданными, трезво 
осознающими, как все самодостаточные люди, понятие «необходимость», что дает 
ощущение внутренней свободы, а вот москвичи были 
рабамицаря, а рабство, как известно, штука весьма непроизводительная.