Слой человека в нас чуть-чуть

наслоен зыбко и тревожно:

легко в скотину нас вернуть,

поднять обратно очень сложно.


Игорь Губерман



Маркиз де Сад не является сочинителем, автором показанных им ужасов. Он лишь 
обнажает их, снимает с них фиговые листки и подносит к нашим глазам, которые 
упрямо не желают видеть очевидное. Существуют философы-мистики, 
философы-экзистенциалисты, киники, материалисты, гедонисты и так далее, но 
маркиз де Сад занимает среди этой разношерстной братии совершенно особое место, 
представляя (если можно так выразиться) философию человеческого подсознания, 
вскрывая и анализируя те слои личности, которые соответствуют такому, пожалуй, 
понятию, как «спецхран», куда не допускаются не только посторонние, но и сам 
владелец избегает приближаться к запретной двери, не то что отворять ее…

Там, за дверью, находится истинный образ человека, не сдерживаемый условностями,
 не обезображенный стереотипами, не облагороженный наработанным имиджем. Он 
зачастую страшен, непереносим, отвратителен, но… какой уж есть…

Де Сад в своих мрачных триллерах не порочил человечество, как заявляли (и 
продолжают заявлять) его обвинители, он просто-напросто подносил к его глазам 
зеркало. А то, что это зеркало было вогнутым, увеличивающим, способным показать 
внутренность «спецхрана», — отнюдь не факт глумления философа над человеческой 
природой, а лишь попытка обратить внимание самоуспокоенных и самодовольных 
людей на их собственную сущность, тщательно камуфлируемую светскими манерами, 
фрачным сукном и шелками бальных туалетов придворных красавиц.



КСТАТИ:

«Представляете, если бы люди могли вывернуть свои души наизнанку — грациозно, 
словно переворачивая лепесток розы, — представить их сиянию солнца и дыханию 
майского ветерка».

Юкио Мисима



Жестокости де Сада — лишь бледный и откровенно гротескный отголосок подлинных 
жестокостей окружающего мира — явных, тайных и ожидающих своего часа за 
железной дверью «спецхрана»…

Де Сад ни в коем случае не призывал к злу, напротив, он, как мог, отвращал от 
него людей посредством своей кровавой фантастики. «Говорят, что мои кисти, — 
писал он, — слишком сильны. Хотите знать, почему? Я не желаю пробуждать любовь 
к пороку… Я сделал героев, избравших стезю порока, настолько ужасающими, что 
они, конечно, не внушат ни жалости, не любви… Повторяю: я всегда буду описывать 
преступление только адскими красками; я хочу, чтобы его видели без покровов, 
чтобы его презирали, чтобы его боялись…»

Не в пример нашим современным «ваятелям» теле— и кинопродукции, где гангстеры, 
киллеры, насильники и грабители представлены в довольно-таки привлекательном 
свете, где они — заботливые сыновья и нежные любовники, а если и занимаются 
своим грязным делом, то как-то нехотя, между прочим, потому что так сложилось, 
а то бы ни-ни… Как будто у миллионов других людей какие-то особые, лабораторные 
жизненные обстоятельства, не такие, как у этих «несчастных», которые ну просто 
скрипя сердце убивают, грабят и т.д. И такая вот «продукция» считается вполне 
допустимой, легальной, а вот книги маркиза де Сада — грязь, жестокость, 
порнуха…

Я вот думаю: те, которые так говорят, они действительно идиоты, или им хорошо 
платят «ваятели» телесериалов за формирование «образа врага»? Второе 
предположение более правдоподобно.



КСТАТИ:

«Маркиз де Сад — самый свободный из живших когда-нибудь умов».