Мудрецам своим сказал он властно:
      «Вы прекрасно знаете приметы.
      Что мне ждать — добра или несчастья?
      « — Говорите честно мне об этом».
      
      Мудрецы стояли и молчали,
      Но один из них ответил прямо:
      «Вся родня у вас умрет вначале,
      А затем умрете вы и сами».
      
      Но цари, вы знаете прекрасно,
      Никогда угрозы не любили,
      Вести им носить небезопасно -
        Умную ту голову срубили.
      
      А другой мудрец подумал: «Знаю,
      Царь на правду явно разозлится,
      Правда — вещь конечно, дорогая,
      Но и голова мне пригодится.
      
      Говорят об этом все и всюду:
      В голом виде правда неприглядна,
      Чтобы правду полюбили люди,
      Обрядить ее красиво надо».
      
      И такое он царю ответил:
      «Повелитель, вам могу сказать я:
      Долго суждено вам жить на свете!
      Дольше всех племянников и братьев».
      
      Жребий отвечать двоим достался,
      Оба правду выдать были рады,
      Только первый с головой расстался,
      А второй взял щедрую награду…
      
      От того, как вы подобрали слова, зависит то, как вас поймут. Причем, 
обратите внимание: смысл сказанного может остаться прежним, но отношение 
слушателя к этому смыслу — абсолютно другое.
      В чем разница? В том, что в первом случае слушателю давали установку на 
смерть, а во втором — на жизнь.
      Мы не возьмемся обсуждать фоносемантику фраз в этой сказке — сказка все 
же индийская. Фоносемантика хинди и урду отличается от русской. Мы о другом — о 
том, что, помимо смысла фразы, надо учитывать и возможное влияние этого смысла 
на слушателя. Зачем? С восточными тиранами понятно: сказал подданный что-то не 
то — пиши, пропало. Еще Эзоп заметил: «С царями надо говорить или как можно 
меньше, или как можно слаще».
      Не всегда это может быть напрямую связано с фоносемантикой. Конечно, 
фоносемантику учитывать желательно, но не следует идти слепо у нее на поводу, 
когда здравый смысл подсказывает поступить иначе.
      
      
      Был один знакомый старичок — бывший зэк. Отсидел он в общей сложности 
тридцать лет, что само по себе уже интересно. Осудили его в свое время (в 
тридцатые годы) на двадцать лет. А в лагерях еще потом «накидывали».
      Посадили его, между прочим, как турецкого шпиона. Его потом спрашивали: 
почему именно как турецкого? Он ответил, что, скорее всего, план по немецким и 
японским шпионам тогда выполнили, видимо, пришла сверху «разнарядка» на 
турецкого.
      Кстати, до самой смерти он не мог найти эту самую Турцию на карте — не 
очень грамотным был.
      Рассказал он забавный случай. В 1941 году (он к тому времени уже 
несколько лет отсидел) в лагере у них появился один деревенский мужик. Работал 
этот мужик раньше председателем колхоза. И вот начинается война. Естественно, 
радио в деревне нет, всех председателей срочно созывают в райцентр, объясняют 
ситуацию. Приезжает председатель в колхоз, срочно созывает собрание и начинает: 
«Товарищи, сегодня по радио выступил товарищ Сталин, который сообщил, что на 
нашу страну вероломно напал товарищ Гитлер…». Все — десять лет как с куста. За 
«товарища Гитлера».
      К чему мы это вспомнили? Хотя сейчас и другое время, но за речью надо 
следить. И особенно тщательно надо следить, если наводишь порчу. Слово — оно, 
как известно — не воробей.
      
      Но мир — это описание мира. Иногда, слушая такие описания, диву даешься — 
насколько мировоззрение людей зависит от их внутреннего убеждения.
      Однажды познакомились мы с дедушкой Фридрихом. Несмотря на свои девяносто 
лет, дедушка весь такой обстоятельный, рассудительный. Выступал он в суде в 
качестве свидетеля по делу о признании его знакомых пострадавшими от 
политических репрессий. А один из авторов тогда на суде присутствовал в 
качестве представителя заинтересованной стороны — органа социальной защиты