меня убить, они бы сделали это более легким способом.
– И все же тебе наверняка больно, – возразил Дрейкос. – Передвинься вправо – 
как можно дальше.
– Шутишь? – спросил Джек, осматриваясь по сторонам. Как и в обычной «горячей», 
здесь не осталось свободного места даже для упитанного хомяка. – Куда здесь 
можно передвинуться?
– Прижмись к стене, которая находится по правую руку от тебя, – велел Дрейкос, 
скользнув вокруг спины Джека. – И задери рубашку.
Еще один удар тока высек искры возле прокладок.
На этот раз у Джека так дернулись ноги, что он стукнулся головой о потолок.
– Давай! Шевелись быстрее! – велел Дрейкос, когда ток отключился и Джек обмяк.
 – Пока они снова его не включили!
– Конечно, – пробормотал мальчик, ощущая во рту вкус крови: он прикусил кончик 
языка.
Повернувшись вбок, он прижался к проволочной сетке и задрал рубашку.
Дрейкос поднялся с его поясницы, втиснувшись в свободное пространство. Когда в 
тесном ящике стало на одного постояльца больше, Джек поневоле навалился на сеть,
 прижавшись лицом к холодному металлу. Он закрыл глаза и напрягся в полном 
ужаса ожидании. Если сейчас опять включится ток, он даже не сможет отшатнуться. 
Дрейкос будет прижимать его к проволоке до тех пор, пока Джек не потеряет 
сознание. Или пока не получит серьезный ожог. Может, даже погибнет. Газен будет 
очень горевать, если такое случится. Рабам семьи Чукок не полагалось делать 
что-либо, даже умирать, без официального разрешения. Такого разрешения, 
например, которое утром получил Ной.
Внезапно Дрейкос снова перелился на кожу Джека.
– Что? – спросил Джек.
Дракон исчез так внезапно, что мальчик невольно перекатился на спину.
– Я обезвредил провода, – сказал к'да с угрюмым удовлетворением в голосе. – Они 
больше не будут посылать ток сквозь сетку.
Отлично, – проворчал Джек. – По крайней мере, все будет отлично до тех пор, 
пока кто-нибудь не заметит, что случилось, и не пошлет монтера, чтобы устранить 
неисправность. И тогда они увидят, что ты сделал, и удивятся, откуда я раздобыл 
инструменты...
– Никто не придет, – перебил Дрейкос. – Никто ничего не заметит. Я не просто 
разъединил провода, я закоротил их через вон тот кусочек свежего дерева. Если я 
все рассчитал правильно, дерево имеет примерно такое же электрическое 
сопротивление, как и человеческое тело.
Рядом раздался резкий треск электричества. Джек невольно напрягся, но удара не 
последовало.
– Я имею в виду, – объяснил Дрейкос, когда треск смолк, – что любой аппарат, 
который присоединен к системе, покажет, что ты все еще получаешь удары током.
– А! – сказал Джек. – Ну... Тогда хорошо. Спасибо.
– Не за что.
Минуту они молчали. Джек чуть передвинулся, пытаясь устроиться поудобнее. Это 
было бесполезно, потому что каждое движение будило в мышцах боль. Но, как ни 
странно, он не мог сосредоточиться только на собственной боли.
Вместо того чтобы думать о себе, Джек думал о Ное. Он как будто наяву видел 
лицо мальчика – оно стояло перед его глазами в темноте ящика. В отличие от 
Греба и Гриба, Ной не принимал рабство как должное, хотя и был рожден рабом. Да,
 ведь Маэрлинн рассказывала, что его родители пытались бежать. Может, они 
сумели рассказать ему о свободе. А теперь Ной болен, его сунули в какой-то 
изолятор по приказу Газена. Малыш болен, слаб и голоден. Может быть, умирает. 
Совсем один.
Раздалось новое потрескивание – и смолкло.
– Ты очень молчалив, – мягко проговорил Дрейкос. – Тебе больно?
Первым побуждением Джека было солгать.
Сочувствие никогда не значилось в списке приоритетов дяди Вирджила, где 
перечислялись самые ценные человеческие качества. Вообще-то дядя Вирджил считал 
сочувствие признаком слабости и сделал все, чтобы научить этому и Джека. А 
после смерти дяди Вирджила его компьютеризированное его всеми силами продолжало 
выполнять эту задачу.
Но Джеку стала надоедать такая жизнь. И ему стала надоедать ложь.
– Я думал о Ное, – ответил он. – Гадал, как он там.
Некоторое время дракон молчал.
Джек приготовился вынести насмешки и колкости, которыми его немедленно 
наградили бы обе ипостаси его дядюшки в ответ на такое признание.
– Его дела плохи, – согласился Дрейкос. – Как думаешь, мы можем чем-нибудь ему 
помочь?
– Это очень рискованно, – предупредил Джек. – Ты согласишься попытаться?
– Безусловно, – ответил Дрейкос; по его голосу было ясно, что дракон слегка 
оскорбился. – А ты в этом сомневался?
Джек улыбнулся.
Ну да! Этика воинов к'да!
– Нет, вообще-то я не сомневался, – сказал он.
– Хорошо, – твердо ответил Дрейкос. – Так какой у тебя план?
– Эй, дай мне вздохнуть, – запротестовал Джек. – Мне ведь только что пришла в 
голову такая мысль, а ты хочешь, чтобы у меня уже был готов план?
– Конечно нет, – пробормотал дракон. – Прости.
– Но я работаю над этим, – заверил Джек и вздрогнул, снова шевельнув ноющими 
плечами. – Этот Газен такой весельчак, верно?