и заставил сесть. Он впихнул в руки Джека чашку, велев выпить ее содержимое, 
потом присел и сунул ноги нового раба в ботинки.
А потом вистаук не то поволок, не то повел Джека к лестнице. В комнатах рабов 
царила суматоха – все готовились подавать завтрак, но Хеетоориееф сумел 
протащить Джека сквозь этот хаос, не позволив сбить с ног ни себя, ни своего 
подопечного.
Загадочное снадобье, которое вистаук всучил мальчику, на вкус походило на смесь 
брюссельской капусты, кокоса и абрикосового джема. От такой комбинации даже 
Дрейкос отвернул бы свою длинную морду, и это уже говорило о многом. Но хотя 
вкус снадобья был кошмарным, оно сделало-таки свое дело. Джек продолжал на ходу 
прихлебывать из чашки, и не успели они дойти до лестницы, как в голове у него 
прояснилось. А когда они поднялись на площадку и вистаук, отобрав у Джека чаш 
ку, пробормотал: «Удачи!» – сна у мальчика уже не было ни в одном глазу.
Начало дня очень напоминало минувшую ночь.
Друзья ее высочайшества бегали, играли в шумные бруммгианские игры и почти не 
обращали внимания на Джека, молча стоявшего поодаль у стены. Время от времени 
кто-нибудь вдруг его замечал или ее высочайшество решала, что ей нужно снова 
похвастаться своей новой игрушкой, и тогда Джека окликали и требовали, чтобы он 
показывал всякие трюки.
Но после полудня мальчик заметил, что его зрители начинают уставать. Даже 
бруммги не могут вечно резвиться на всю катушку, и дети слишком утомились. Их 
приказания Джеку звучали все резче, пинки и тычки доставались ему все чаще, 
иногда даже тогда, когда он в точности выполнял то, что было велено. Он знал: 
еще пара часов, и ее высочайшество попросту рухнет, захочет она того или нет.
Вопрос был только в том, кто из них сломается первым. Джек успел поспать всего 
пять часов и тоже не был на пике формы. И ведь ее высочайшество, вероятно, 
провела ночь перед вчерашним торжеством, лениво похрапывая в той широкой, 
мягкой «постели», на которой она и ее товарищи сегодня ранним утром устроили 
борцовский матч. Джек же провел прошлую ночь в «горячей».

Но ее высочайшество – бруммга, к тому же маленький ребенок. А Джек –
человек,
и ему целых четырнадцать лет. Да он из одной только гордости не спасует перед 
этой малявкой!

И он сумел-таки продержаться, хотя и с большим трудом.
К концу завтрака ее высочайшество закатила очередную истерику – Джек понятия не 
имел, из-за чего. Похоже, ее отец уже был сыт по горло сегодняшними выходками 
дочурки и велел ей отправляться в свою комнату.
Однако даже в гневе Крампач оставался тряпка тряпкой, когда дело касалось 
дочери. Когда ее высочайшество потребовала, чтобы ей разрешили взять с собой 
новую игрушку, отец всего лишь разок запротестовал – и сдался.
Ее высочайшество вернулась в спальню, кипя от гнева, но, хотя она горела 
желанием выместить досаду на рабе, она уже валилась с ног. Ее сил хватило 
только на то, чтобы еще несколько минут поприставать к Джеку, требуя показывать 
фокусы, каждый раз заявляя, что они дурацкие. Но ее все сильнее клонило в сон. 
Сделав всего одну слабую попытку ударить раба и решив, очевидно, что Джек не 
стоит таких усилий, ее высочайшество приказала ему лечь на пол в ногах кровати 
и потопала к маленькому искусственному болоту, чтобы приготовиться ко сну.
Спустя десять минут в комнате стало темно, только мягко светили плафоны на 
сводчатом потолке. Ее высочайшество мирно храпела.
Джек прислушивался к ее дыханию полчаса, прежде чем решил, что теперь можно 
поговорить с драконом.
– Что ж, – прошептал он Дрейкосу, – все идет своим чередом.
– Да, – ответил дракон. – Прости, Джек. Как бы я хотел всему этому помешать...
– Шутишь? – отозвался Джек. – Мой золото– чешуйчатый друг, да все идет как 
нельзя лучше!
Последовало короткое молчание.
– Я не понимаю.
Где я был прошлой ночью? – спросил Джим. – То есть этим утром, когда вернулся в 
кро вать. Я был внизу, в комнате для рабов, верно? Там, где за мной мог 
проследить кто угодно; где, наверное, по всем углам распиханы камеры – чтобы 
хозяева могли убедиться, что рабы не бродят в неположенных местах. Он натянуто 
улыбнулся.
– А где мы теперь?
– Мы в одной из личных комнат семьи Чукок, – теперь голос Дрейкоса звучал очень 
задумчиво, – где таких камер быть не может.
– Именно, – сказал Джек. – И как только все отправятся спать, мы получим 
свободу передвижения – а нам именно это и нужно.
Он осторожно приподнялся и посмотрел на кровать. Ее высочайшество лежала под 
одеялами, как тряпичная кукла, ее плоский нос подергивался в такт храпу.
– Значит, сегодня ночью, – добавил мальчик, снова ложась, – мы заберемся в 
компьютер Газена.
Удары сердца отдавались в его ушах, от нетерпения по спине пробегали мурашки. 
Впервые за долгое время он чувствовал, что полностью готов к работе.
Но одно дело – быть готовым к работе, и совсем другое – чтобы работа была 
готова к тому, что ты за нее возьмешься.
Ее высочайшество была все же ребенком, а это означало, что обычно она 
отправлялась спать раньше взрослых бруммг (если только день не был ее Высоким 
днем). А нынче вечером ее к тому же отослали спать раньше обычного, поэтому