Матвей кивнул и с отрешенным видом, безвольный и подавленный, шагнул к двери. 
Расслабленность принесла плоды уже через минуту, когда он спускался с лестницы, 
механически переставляя ноги. Ветвистая молния невидимой энергии ударила с 
небес в макушку, пронизала тело с головы до пят, разбежалась по сети нервных 
путей, окончаний и узлов, заставив эту сеть светиться пронзительным светом боли 
и восторга. Матвей вошел в состояние турийи, и ему показалось, что он сейчас 
взорвется. Так оно и случилось: нервные клетки, словно невидимые пули, прошили 
кожу, разлетелись во все стороны, пронзили стены зданий и все предметы внутри, 
машины, асфальт, людей, и Матвей увидел весь этот район как бы из многих точек 
сразу – снизу, сверху, со всех сторон, в том числе и изнутри. И хотя подобное с 
ним происходило всего раз – раньше все было не так, несмотря на интуитивное 
видение, – он сразу понял, что озарение к нему приходит простым волевым усилием.

Уже потом Агапов в разговоре с Синельниковым делился впечатлениями от 
происшедшего с выражением детского изумления и недоверия на лице:
– Понимаешь, он вдруг словно взорвался! Пятерку, которая сопровождала его к 
машине, буквально разметало по сторонам! У двоих шок, у Пшонкина свернута 
челюсть, у лейтенанта сломан копчик, Башкин нокаутирован. Представляешь?
– Сломан копчик? Не может быть.
– Видел бы ты, как он действовал дальше! – не унимался потрясенный Агапов. – 
Сиганул через «Тойоту», сбил сержанта, уложил прикрытие – без единого 
выстрела! – и уехал на нашем же «газоне». Каково?
– Круто, – согласился хмурый полковник. – Видимо, это был тот, кого мы искали: 
друг убитого и он же сотрудник «Чистилища». Его просто подставили, автомастера 
он не убивал.
– Кто подставил? Зачем? Не проще ли было убрать, если он кому-то мешает?
– Попробуй убери такого! Ты сам убедился, каков он в бою. Настоящий ганфайтер, 
волкодав. К тому же еще и барс, судя по тому, как владеет приемами.
Агапов погас.
– Что будем докладывать наверх? Снова прокол. Может, пока не поздно, тихо-мирно 
уволиться?
– Погоди немного, – задумчиво произнес полковник; они спустились во двор и 
ждали сообщений оперативной службы, передав по рации дежурному. – Тут возникает 
вопрос: почему позвонили именно нам, в ОРБ МУРа, а не в ближайшую префектуру? 
Кто мог знать наши телефоны?
Агапов задумался:
– Шпана – явно нет, воры в законе и компания – тоже вряд ли. Мог знать кто-то 
из милиции.
– Вот, – поднял палец Синельников. – А еще точнее – кто-то из наших оперов, 
больше некому. Давай-ка поищем.
В патрульной машине запищал телефон: дежурный сообщил, что у метро 
«Октябрьская» обнаружен пустой милицейский «газон» с мигалкой, принадлежавший 
ОРБ.
– Придется объявлять всероссийский розыск, – вздохнул Агапов.
– Никуда он из Москвы не уедет, – убежденно заявил Синельников. – Будет искать 
убийц, как и мы. И найдет… если только их не найдут раньше «фискалы».

Как ни старался Матвей успокоиться, прогнать мысли о гибели друга и хоть на 
время забыть о проблемах, спал он в ту ночь плохо, сон сморил его только в 
четвертом часу утра. Гибель Ильи потрясла Матвея, заставила пересмотреть многие 
правила внутреннего распорядка, а также нормативы контакта с внешним миром. Нет,
 он не ожесточился, не возненавидел всех и вся, но жизнь требовала изменить 
стандарты поведения, привести их в соответствие с реалиями, в частности, 
откорректировать навыки ганфайтера-волкодава, профессионального перехватчика, 
человека боя. Правда, выйти на новый уровень сил можно было лишь с помощью 
Горшина, сам по себе физический тренинг не позволял достичь нужной кондиции.
В ночных кошмарах Матвею мерещилось, что он борется с убийцами Ильи, раз за 
разом проигрывает, и он вскакивал с постели в холодном поту. Потом, не то во 
сне, не то наяву, пришел Тарас с необычной идеей излить душу и оправдаться. Был 
он тих, задумчив, грустен, с лица не сходило виноватое выражение, но говорил он 
какие-то странные слова и даже угрожал.
– Откуда ты взялся? – спросил Матвей холодея, натягивая простыню до подбородка; 
одна половина сознания принимала происходящее за сон, вторая предупреждала об 
обратном.
– От верблюда, – остроумно заметил Тарас, присаживаясь на краешек кровати. Был 
он одет в какой-то немыслимый, отливающий золотом черный костюм, то ли трико, 
то ли наряд ниндзя, и время от времени как бы исчезал из поля зрения, только 
глаза оставались висеть в воздухе, полные тоски и внутренней боли.
– Что тебе надо?
– По-моему, тот вопрос должен задать тебе я. Ты звал – я пришел.
– Я не звал!
– Ошибаешься, паранорм, звал. Полем пси-связи ты не владеешь, я имею в виду – 
сознательно, но пользоваться им можешь. Что с тобой происходит?
– Убили друга…
– Знаю, я не о том.
– Я чувствую себя как беременная женщина: что-то во мне меняется, зовет, 
пытается сообщить о себе и выйти наружу, «родиться», так сказать, но я не знаю, 
как себе помочь.
– Тебе нужна пси-энергетическая коррекция. Придет время, и я помогу тебе, жди.
– Раньше ты думал по-другому.