контрразведки.
– Ну и аппетиты! – усмехнулся Медведь, не выказывая ни растерянности, ни страха.
 Глянул на оттопыривающийся карман пиджака. – Опыта у тебя не хватает, сынок. 
Видишь?
Охранник посмотрел вниз и округлил глаза; он был, конечно, профессионалом и все 
сразу понял. Ему, чтобы выстрелить, надо было еще снять пистолет с 
предохранителя, а генералу только спустить курок. Выстрел отбросил парня к 
стене лифта – пуля попала в левое бедро. Он попытался было произвести ответный 
выстрел, но Михаил Юрьевич не дал ему шанса, всадив пулю еще и в руку.
Завыла сирена тревоги, в коридорах послышался топот множества ног, в дверь 
лифта забарабанили кулаки. Над кабиной грохнуло – сорвали заблокированную дверь 
верхнего этажа, – гулко прогремел чей-то голос:
– Товарищ генерал! Что случилось?
– Все в порядке, – крикнул Медведь, узнав дежурного по режиму. – Саша, 
задержите второго авангардного и вызовите врача.
Снова топот ног, потом команда, крики, постепенно все стихло. Через минуту лифт 
дернулся и пошел вверх. Дверь открылась, в кабину ворвались охранники, не 
ожидавшие увидеть начальника в здравии. Медведь вышел, кивнув на потерявшего 
сознание парня – посыльного Купола.
– Придет в себя, допросите у Погребняка. Зинченко ко мне.
– Михаил Юрьевич, – сунулся к нему командир смены телохранителей, пунцовый от 
смущения и злости. – Это я виноват…
– Разберемся.
У себя в кабинете Медведь переоделся, осмотрел пробитый пулями пиджак, покачал 
головой: костюм был уже непригоден для официальных приемов. Примчавшийся 
заместитель смотрел на генерала как на вернувшегося с того света.
– Как это произошло, Михаил Юрьевич?
– Как в кино. Меня предупредили. – Медведь достал из бара коньяк, налил 
полрюмки, выпил, сел на стол. – Тебе не предлагаю, пить на работе вредно.
– А что не вредно? По-моему, и жить в наше время вредно. Что же все-таки 
произошло? Кто вас предупредил?
– Купол, конечно. Его насторожили наши планы, а также заинтересовал наш друг 
ганфайтер.
– Значит, они все знают?!
– Все не все, но кое-что знают. Разумеется, не о подключении к нам агента 
класса «абсолют», для этого надо иметь не семь пядей во лбу, а гораздо больше и 
еще высокое кресло. Министр обороны и тот ничего не знает.
– Дьявольщина!
– Ага, согласен.
Зинченко постоял немного и тоже сел. Помолчали. Свистнул интерком. Михаил 
Юрьевич снял трубку, выслушал, бросил трубку на рычаг.
– Молчит как партизан.
– Кто его допрашивает? Погребняк?
– Не все ли равно, парень надеется, что его вытащат.
– Ничего, ребята поработают – расколется. По какому поводу вызывали на кабинет?
– «Чистилище» ликвидировало депутата Госдумы Васильчикова. А мы в результате 
получили последнее «китайское» предупреждение от премьера.
– Васильчикова? Степана Петровича? Я его знаю… знал. Зачем понадобилось 
«Стопкриму» его убирать?
– Не имею понятия. Где твой хваленый ганфайтер? Где его голова? С ума они там 
посходили, что ли?! Начальника Главного управления по борьбе с организованной 
преступностью подлавливают в его собственной резиденции! Это как понимать?!
Зинченко молчал.
– До каких пор премьер будет мне мылить шею? Я ему кто – мальчик для битья?! 
Все в одной луже сидим, а отмываться должен начальник ГУБО! – Медведь замолчал, 
сдерживаясь, глубоко вздохнул, глянул на неподвижного заместителя. – Фантомас 
разбушевался, да? Что будем делать, Афанасьевич?
– Работать, – без улыбки ответил Зинченко. – По закону административных 
джунглей, царящему в правительственных кругах, необходимо найти стрелочника. 
Нашли вас. Ну и что? Переживем. Краснорыжин разносит вас по одной причине.
– Какой?
– Боится. Когда я его вижу, всегда вспоминаю Козьму Пруткова. Помните у него: 
«Впереди стада идет круторогий баран с колокольчиком. Овцы уверены, что он 
знает, куда он их ведет. А баран всего лишь желает быть впереди: не пыльно и 
хороший выбор травы».
Генерал засмеялся. Зинченко улыбнулся в ответ:
– Сегодня мне должен звонить Соболев. Как только поговорю с ним, перезвоню вам. 
Разрешите поработать с напавшим на вас террористом?
– Вряд ли он много знает. Поработай, если хочешь, но займись охраной. Как он 
мог внедриться? Или его просто купили?
– Скорее всего. Не беспокойтесь, Михаил Юрьевич, больше такого не случится.
Генерал открыл папку и углубился в бумаги.

Завьялов нервничал редко, да и то лишь дома, когда между ним и женой пробегала 
очередная кошка. Сегодня же у него все валилось из рук, настроение испортилось 
еще с утра, после заседания правительственной команды, а вдобавок заболело 
сердце. Дмитрий Васильевич принял валокордин, попытался сосредоточиться на 
работе, но не высидел и четверти часа. Тогда он плюнул на режим, выпил водки и 
«забалдел», постепенно успокаиваясь. Из этого состояния его вывел телефонный 
зуммер. Звонил Боханов: