Коренастый Кир между тем почуял угрозу еще до того, как Матвей принял решение, 
и уступил место напарнику, чтобы выждать и нанести удар, не рискуя получить 
ответный. Он и нанес его с удлинением рычага, когда сустав «выпрыгивает» из 
суставной сумки, достав Матвея в точке шендао – между пятым и шестым спинными 
позвонками, тот как раз пытался в этот момент уклониться от выпада брюнета.
Если бы не железный мышечный каркас и ментальные «доспехи», которыми окружил 
себя Матвей на время боя, этот удар сломал бы ему позвоночник. Он и так потряс 
его до полуобморочного состояния, и прошла, казалось, целая вечность, прежде 
чем Матвей снова ощутил свое тело и стал ориентироваться в обстановке. К 
счастью, уверовав в победу, убийцы остановились перевести дух и сообщить жертве 
«решение суда». Подвела их странная человеческая черта, свойственная всем в 
общем-то недалеким людям: желание унизить противника, насладиться его 
поражением.
– Кончай его, Тамерлан, – будничным тоном сказал блондин, бросив взгляд на часы.
 – У нас еще куча заказов.
– Слабоват оказался, ганфайтер, – хищно раздул ноздри брюнет, кружа вокруг 
скорчившегося Матвея. – Я большего ожидал. Спорим, сломаю ему шею одним 
пальцем?
– Проспоришь. На вид он не сильно накачан, но мышцы у него стальные, я ведь бил 
на выдохе, с выплеском, а он даже не вырубился!
Семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль! – посчитал про себя Матвей, 
гигантским напряжением воли преодолевая слабость и входя в свое привычное 
полумистическое состояние самадхи-турийи, подкрепленное выходом сознания за 
пределы человеческих чувств.
На сей раз «молния» озарения ударила в него не с небес, как это казалось раньше,
 а словно бы изнутри, возбудив нервную систему до красного сияния. Это сияние, 
ореолом окружив тело, озарило все вокруг, проникло во все предметы и тела людей,
 вышло за стены квартиры, дома и города, ушло в космос. Но и этого мгновенного 
озарения хватило Матвею на то, чтобы понять, оценить, проанализировать ситуацию,
 приготовиться и начать действовать. Прямо с колен Матвей прыгнул навстречу 
блондину как раз в тот момент, когда черноволосый Тамерлан уже готов был 
нанести ему удар по шее ребром ладони с атакующим воплем «й-а-а!», помогающим 
высвободить в импульсе максимум энергии.
Киллхантер, надо отдать ему должное, успел поставить блок, хотя ни прыжка, ни 
удара не ожидал, и все-таки удар Соболева – сян-тюн, или «шашлык» (по 
терминологии русбоя), в подложечную ямку предотвратить не смог. Матвей при 
желании мог бы вырвать у него печень, потому что вытянутые пальцы пробили мышцы 
и брыжейку и проникли в тело противника, но эффектов подобного рода он не любил.

Глянув в глаза блондина, полные изумления и тьмы, Матвей упал на спину, 
спасаясь от брюнета, который сориентировался с поразительной быстротой, отбил 
три его мгновенных выпада и не сразу сообразил, почему вдруг черноволосый 
метнулся к дивану в углу, но уже через мгновение все понял: на диване лежал 
суггестор «удав», и Тамерлан ухватился за его рукоять.
Тогда и Матвей прыгнул к столу, вспомнив про бумагу, карандаши и лезвие бритвы. 
Видимо, когда в квартиру ворвались убийцы, Стас собирался рисовать.
Расчет был точным. В правую руку лег остро заточенный карандаш, ладонь левой 
сгребла безопасную бритву, и, когда черноволосый, упав на диван, перекатился на 
бок, подняв оружие, Матвей вонзил ему в левый глаз карандаш.
Матвей не остановился на этом, зная возможности и тренинг киллхантеров, и 
метнул в противника последнее свое оружие – лезвие бритвы, причем особым 
приемом – «щелчком плетью». Тамерлан взвыл от боли после укола карандашом, но 
«глушак» не выпустил, только отпрянул и прицелился, свободной рукой выдернув 
карандаш из глаза, однако курок спустить не успел – лезвие бритвы вошло ему 
глубоко в горло.
Только сейчас Матвей позволил себе отключиться, поддавшись нахлынувшей слабости 
и безразличию.
Очнулся он от холодного прикосновения к лицу. Над ним стоял на коленях плачущий 
Стас и лил воду из кружки.
Через час они вдвоем сидели в машине Матвея где-то в районе Щелкова. Как они 
там оказались, в памяти не сохранилось. Стас уже не плакал, только всхлипывал 
да изредка глубоко и тоскливо, совсем не по-детски, вздыхал, поглядывая на 
своего взрослого друга.
Матвей погладил его по волосам, включил мотор, хотя сам не знал, куда ехать.
– Бабуля… умерла? – дрогнувшим голосом спросил Стас.
Матвей кивнул.
Губы у мальчишки задрожали, на глаза навернулись слезы, но плакать он не стал.
– А где мы теперь будем жить?
– У тебя нет родственников? Друзей?
– Не-а… только в деревне. Друзья есть, но у них родители… кому нужен лишний 
рот?
Рассуждал Стас, как большой, и Матвей вынужден был с ним согласиться. Он уже 
прикинул, где можно оставить ребенка хотя бы на время, но не был уверен, что 
вариант этот идеальный. Так уж получалось, что всех его друзей и просто добрых 
знакомых после встреч с ним преследовали беды, горе и смерть. Снова рисковать 
не хотелось, но выбора не было.
Впрочем…
Матвея вдруг посетила интересная идея. Некоторое время он взвешивал все «за» и 
«против» и наконец кивнул сам себе: можно рискнуть. Первый вариант – это на 
крайний случай – оставить Стаса у девушки, с которой он расстался три с лишним