решётку?
Главный милиционер страны окинул Зарубова скептическим взглядом, мотнул головой.

– Поговори на эту тему с Аркадием Борисовичем. Он недавно имел приятную встречу 
с «чистильщиками», теперь с утра до ночи реформирует свою атомную епархию. 
Советую и тебе заняться тем же, пока не прислали такую же метку.
Телибеев забрал чёрную визитку и удалился по коридору к залу заседаний 
правительства.
Юрий Михайлович пожал плечами, будучи уверенным, что уж ему-то никакие 
«чистильщики» не страшны. Однако он ошибался.
Вечером того же дня, когда машины министра – «шестисотый» «Мерседес» и джип 
охраны – свернули с Боровского шоссе к дачному посёлку, дорогу им преградил 
дорожный патруль.
Стемнело, фонарь на повороте не горел, на дороге дымилась «Газель», рядом 
стояла бело-синяя милицейская «Волга».
К «Мерседесу» подошёл остановивший кортеж офицер милиции с полосатым жезлом, 
козырнул.
– Майор Динейкин. Прошу прощения, проезд временно закрыт.
– Что случилось? – поинтересовался Зарубов.
Его телохранители выбрались из джипа, приблизились к машине босса. Всего их 
было двое, плюс водитель.
– Авария, – лаконично ответил смуглолицый усатый майор.
– Мы объедем…
– Придётся подождать, – снова козырнул майор, отходя к суетящимся у «Газели» 
инспекторам.
– Саша, разберись, – недовольно буркнул министр.
Командир охраны вылез из «Мерседеса», догнал майора, они заговорили, 
остановились. Потом майор жестом подозвал телохранителя, стоявшего слева от 
машины.
– Подойдите.
Парень в строгом чёрном костюме глянул на своего коллегу справа, но повиновался,
 видя, что его командир стоит спокойно. Он тоже остановился рядом с беседующими,
 опустил руки по швам, наклонил голову, будто слушая, что ему говорят.
Майор снова поднял руку, подзывая второго телохранителя.
Молодой человек присоединился к группе и точно так же застыл в почтительной 
позе, не проявляя признаков беспокойства.
– Не нравится мне это… – начал водитель министра.
В то же мгновение с двух сторон «Мерседеса» возникли две тени, дверца машины со 
стороны водителя распахнулась, раздался глухой удар, и водитель лёг головой на 
руль.
Распахнулась вторая дверца, и на сиденье рядом с Зарубовым сел человек в маске, 
сунул ему в бок ствол пистолета.
– Что происхо… – пискнул министр.
– Спокойно, Юрий Михайлович! – жёстко и мрачно произнёс гость. – Мы из 
«чистилища». Надеюсь, слышали о таком лечебном учреждении? Хотим вас 
предупредить: верните государству награбленное, приведите свои дела в 
соответствие с законом. Подавайте в отставку. Понадеетесь на свои связи и 
милицию – не проживёте и дня. Это предупреждение первое и последнее. Мы будем 
следить за вами, и, как только вы зашебуршитесь, надеясь на власть, мы вас 
уберём. Договорились?
– В-вы не им-меете права…
– Имеем, – усмехнулся человек в маске. – Если не работает конституционный 
институт власти, гарантирующий исполнение законов, значит, нужен другой 
механизм поддержки справедливости. Этот механизм – мы.
Гость бросил на колени министра чёрную визитку с золотым кинжальчиком и словом 
«СМЕРЧ».
– Мы будем прослушивать все ваши телефоны. Начнёте жаловаться, искать нужных 
людей в спецслужбах – пощады не ждите. И особенно не верьте господину Меринову. 
Вас он не защитит, поверьте моему слову. До свидания.
Человек в маске открыл дверцу и растворился в ночи.
А Зарубов, млея, остался сидеть в машине, в голове – ни одной мысли, дым и 
туман, на душе – смута. Когда он очнулся, на дороге никого не было, кроме 
телохранителей. Как и куда скрылись инспекторы дорожно-патрульной службы во 
главе с майором, было непонятно.
Юрий Михайлович поднял чёрный прямоугольничек к глазам, руки задрожали, и 
только после этого он испугался по-настоящему.
Впоследствии ни один охранник, включая водителя, не вспомнил этой встречи…
Глава 15
NIHIL EST INTELLECTU
В отличие от Вахида Тожиевича Самандара, комиссара возрождённого «чистилища», 
разрабатывающего теорию расходимостей и отражений Вселенской Реальности, 
Хранитель Матфей занимался этой теорией практически, то есть исследовал 
переходы слоёв «розы реальностей» в особых точках – «зонах сходимости». Одной 
из таких точек являлся «мир локона Ампары», другой – эйнсоф, узел пересечения в 
с е х «лепестков розы», место удивительных явлений и эффектов, не передаваемых 
никакими словами ни на одном из языков мира. Даже самый богатый, гибкий и 
вариативный язык – русский не мог помочь выразить всей гаммы ощущений, 
охватывающих душу исследователя, когда он «зависал» над эйнсофом в виде 
бесплотного призрака и начинал скользить над многомерным океаном неизведанных 
сложнейших метафизических глубин материи.