волю собеседника, и Гольдин начал рассказ.
* * *
В десять часов вечера перед неприметным двухэтажным зданием на тихой Сенной 
улице остановилась синяя «Волга» со спецномером. Из нее вышли двое и 
направились к центральному входу в здание, поднялись по ступенькам на невысокое 
крыльцо с перильцами. Тот, что шел первым, плотный, круглоплечий, круглоголовый,
 с коротким ежиком волос и заметными залысинами, нажал дважды на кнопочку 
звонка. Над дверью шевельнулся окуляр мини-телекамеры. Гостей внимательно 
разглядывали. Потом ожил динамик:
– Полковник Гольдин?
– Апостол Павел, – буркнул Станислав Борисович.
– Не поздно?
– Допуск «три нуля».
Молчание.
Атмосфера сгустилась до состояния желе, напряжение, владевшее Тарасом, 
усилилось. Его мысленный нажим достиг, наверное, стадии физического воздействия 
на невидимых охранников, и они сдались. Или просто выполняли инструкцию.
Замок щелкнул. Дверь мягко и тяжеловесно открылась. Гольдин шагнул через порог, 
за ним вплотную Тарас. Охранники не спросили, кто он такой, приняв за того, 
кого и надо, – телохранителя полковника, и это слегка облегчило задачу.
Небольшой тамбур со стеклянными полосами, еще одна дверь.
– Ваш спутник вооружен, – заговорил скрытый динамик.
– На то он и оперативный работник, – покосился полковник на Тараса. – Ему 
положено носить оружие.
Тарас «рявкнул» во всю пси-мощь мозга:
«Пропустить!»
Лязгнуло. Дверь тамбура отошла в сторону, открывая коридорчик с турникетом и 
двух охранников в серо-синей униформе, вооруженных пистолетами. Оба носили 
темные очки, и по толщине дужек и массивности оправы Тарас опознал в очках 
устройства связи и контроля, а также приборы ночного видения.
– Что случилось? – вышел из-за турникета кряжистый седой охранник, внимательно 
изучая Горшина; тот чувствовал его недоумение и настороженность, поэтому 
продолжал давить на психику настойчивым повторением мысленной фразы: «Не мешай! 
Все нормально! Мы имеем право!» При этом Тарас слегка покачивался из стороны в 
сторону и шевелил пальцами рук в особом порядке, создавая визуальный канал 
прямого бесконтактного воздействия на охранников.
– Нам нужно поговорить с одним вашим гостем. Вы понимаете, о ком я.
Охранники переглянулись.
– Он плох, – коротко сказал более молодой охранник, высокий, но сутулый.
– Плевать, – махнул рукой Гольдин. – У меня приказ. Можете пойти с нами, это не 
займет много времени.
– Но мы не получали на этот счет никаких указаний, – пожал плечами седой с 
сомнением во взоре.
«Пропустить!» – ударил Тарас обоих «тараном» мыслеволевого приказа, готовя на 
всякий случай «глушак».
Однако гипногенератор не понадобился.
Молодой сутулый страж лаборатории внезапно потерял интерес к происходящему, 
отвернулся.
– Пусть идут. Объект если и не окочурился, то вряд ли в состоянии говорить.
– Проходите, – отступил седой, сдаваясь. – Знаете, куда идти?
– Передайте парням второй линии, чтобы не препятствовали. – Гольдин миновал 
турникет, направился по коридору к лестнице.
Гости спустились на этаж ниже, прошли пустой коридор с голубыми стенами и 
белыми дверями, снова начали спускаться вниз по ступенькам с металлическими 
полосками. Еще один коридор, узкий, с шероховатыми серыми стенами, почти без 
дверей. Дважды повернув, он уткнулся в перегородку с металлической дверью, 
возле которой сидел за столиком мрачный амбал в серо-синем и читал книжку в 
мягкой обложке. Увидев гостей, он не встал, а лишь кивнул на дверь, видимо, 
предупрежденный по телефону дежурным:
– Проходите, открыто, только осторожнее, ни к чему не прикасайтесь, стены под 
током.
Дверь, толстая, обтянутая медной сеткой с внутренней стороны (сетка оказалась 
под напряжением), медленно открылась. Гольдин вошел в помещение первым. 
Невольно затаив дыхание, Тарас шагнул следом, и ему показалось, что в голове 
разорвалась бомба.
Он успел увидеть лежак с телом человека и туманную фигуру в углу за дверью с 
поднятой рукой. И все… Сознание вылетело из головы как пушинка под ударом 
урагана…
* * *
Кто-то лез в уши и ворочался там, шурша крыльями, царапаясь и недовольно 
стрекоча.
Тарас попытался выковырнуть неприятное насекомое, почувствовал укус и жжение и 
практически сразу очнулся, ощутив, как волна возбуждающего тепла бежит по 
сосудам и прогоняет онемение.
«Насекомое», копавшееся в ушах, исчезло, слух восстановился. Стали слышны 
голоса переговаривающихся людей, постукивания, металлическое позвякивание и 
щелчки. Голова прояснилась, хотя в затылке все еще торчал остывающий гвоздь 
боли. Мышцы слушались плохо, к тому же двигаться мешали тугие жгуты на 
запястьях рук и на лодыжках.
Он открыл глаза и тут же закрыл от яркого света. Но и одного мгновения хватило,