относящимся к его личным переживаниям. – Мы перестали просто радоваться жизни и 
не умеем отдыхать. Возьмем путевки на турбазе и пойдем на лодках по Мещере. Как 
предложение?
– Великолепное! – показал большой палец Вася. – Что скажешь, Крис? Или тебе еще 
экзамены сдавать?
– Я же не предлагаю ехать прямо сейчас, – пожала плечиками Ульяна. – Поближе к 
середине лета.
– Я с удовольствием, – сверкнула улыбкой Кристина. – Давно не была на природе, 
без комфорта и благ цивилизации. Люди вообще потеряли способность 
довольствоваться малым, быть счастливыми и никому не завидовать. Вместо этого 
нас обрекли гоняться за призраком материального благополучия, быть вечно 
недовольными, несчастными, различать добро и зло.
– Разве это отрицательное качество – различать добро и зло? – хмыкнул Василий.
Кристина посмотрела на него стесненно, с виноватым видом, как бы прося прощения 
за то, что он ее не понял, и Ульяна пришла ей на помощь:
– Как прошлое и будущее не представляют особой ценности в роли показателей 
прогресса, так и категории добра и зла не имеют логически безупречной модели. 
Примеры нужны?
– Я и сам могу привести пример, – небрежно бросил Вася.
– Приведи, – согласилась Ульяна.
– «Чистилище».
– Ты имеешь в виду «Стопкрим»? Молодец, хороший выбор. На примере деятельности 
«Стопкрима» мы действительно видим, как безудержное стремление творить добро 
принимает уродливые формы и огромные масштабы, в результате чего добро и зло 
стали неотличимы друг от друга.
– Хотя лично я симпатизирую «чистильщикам», – добавил Вася ради справедливости.
 – Иногда самому хочется стать в их ряды.
Девушки переглянулись, засмеялись.
– Все мужчины непоследовательны и противоречивы, – сказала Ульяна, – Балуев не 
исключение.
– Не претендую, – простодушно отозвался Василий. – Вы мне одну простую вещь 
объясните, гражданки Посвященные: зачем ваш Монарх Тьмы вмешивается в жизнь 
людей? Какую цель преследует?
– На этот вопрос могу ответить я, – раздался из прихожей мужской голос, и в 
комнату вошел бодрый, подтянутый, уверенный и вежливый Иван Терентьевич 
Парамонов. – Не сильно задержался? Добрый день, Василий Никифорович, Кристя. 
Рад видеть вас в добром здравии. – Он сел за стол, придвинул чашку, налил чай.
 – Так вот, по поводу цели Монарха. Его не интересуют ни добро, ни зло, ни 
реакция людей. Конкере интересует лишь истина, причем не Истина с большой буквы,
 а частная, экспериментальная, так сказать, какой пользуются ученые. И признает 
он только логику и трезвый, абсолютно нечеловеческий расчет.
– Тогда он просто эгоист, – проворчал Василий.
– Сказать о негуманоиде, что он эгоист, – все равно что признать его человеком. 
Он не человек, точнее – нелюдь! Он выше… или ниже, если хотите, любых 
морально-этических оценок, и воспринимать его следует не как злого бога, а как 
в высшей степени беспринципное существо, способное и на зло, и на доброе деяние.

– Что-то я не слышал от вас, чтобы Монарх когда-либо сделал доброе дело.
– Почему же, могу рассказать…
– Остановитесь, мужчины, – пришлепнула по столу ладошкой Ульяна, – о Монархе 
поговорим позже. Иван Терентьевич, гости прибыли не с добрыми вестями. Судя по 
всему, у нас возникли проблемы.
– Этого следовало ожидать, – спокойно проговорил Парамонов, – после того, как 
мы нарушили законы молчания и недеяния. Слушаю вас, молодые люди.
Василий посмотрел на приятельницу Матвея Соболева, но та отказалась начинать.
– Сначала ты.
– На всех нас объявлен всероссийский розыск, – сказал Вася. – Мы теперь «особо 
опасные преступники, сбежавшие из колонии строгого режима».
Иван Терентьевич покачал головой.
– Даже так? Наши недоброжелатели смогли втянуть в орбиту своих интересов 
милицию? Это славно. Никогда не имел дела с милицией.
– Что будем делать?
– Что будете делать вы, Василий Никифорович, я не знаю, однако же мы с Улей 
ничего предпринимать не собираемся.
– Так-то оно так, – безразличным тоном произнес Василий, – только кто даст 
гарантию, что вас не засадят в СИЗО до выяснения личности? На год? Или не 
пристрелят «при попытке к бегству»?
– Не пристрелят, – улыбнулся Иван Терентьевич.
– Оно конечно, вы Посвященные и все такое прочее, однако смею вас уверить, что 
и против вас… против всех нас работают не простые смертные. Вся эта кампания с 
розыском – дело рук очень высоких людей, причем людей Круга.
Парамонов посмотрел на шевельнувшуюся Кристину, и та кивнула.
– Он прав, Иван Терентьевич. Произошла инициация «волны выключения», причем 
инициатор не кардинал Союза Девяти и даже не сам его координатор, а кто-то из 
иерархов. Вероятнее всего – пентарх Удди.
Парамонов, не спеша высказывать свой скепсис, помолчал.
– Я не спрашиваю, откуда у вас эта уверенность, авеша Светлены имеет свои 
информационные каналы. Но все же не вижу смысла в этой атаке на нас.
– Это атака на Соболева, – совсем тихо сказала Кристина, опуская голову. – Его 
хотят заставить действовать по чужому сценарию, и они уже достигли кое-каких