дерзостью. В результате директор спортклуба загремел в колонию усиленного 
режима на три года, а суд дважды не отрегировал на кассационные жалобы 
подсудимого, жаждущего справедливости.
– Конечно, мы должны ответить этой судебной банде, – почесал затылок Боханов, – 
но не в первую же очередь. Есть дела и поважнее.
– Вы абсолютно правы, Владимир Эдуардович, – раздался вдруг негромкий 
насмешливый голос, и из угла комнаты шагнул к столу неизвестно как там 
оказавшийся человек. Тарас Витальевич Горшин собственной персоной.
– Граф! – пробормотал ошеломленный Музыка.
Завьялов тоже вздрогнул, внутренне сжимаясь. Горшин, с виду самый обыкновенный 
молодой человек, то ли студент, то ли учитель одной из провинциальных школ, 
всегда проникал на квартиру координатора или в его рабочий кабинет без труда, 
минуя все запоры и сигнализацию, совершенно незаметно, как бесплотный дух. 
Впрочем, этот человек много чего умел, что было неподвластно нормальному 
гражданину, и не впасть в мистику, узнав его возможности, было трудно. Завьялов,
 как и его коллеги, не считая Рыкова, относились к Горшину с уважением и 
изрядной долей если не страха, то опасения. Все уже признали его силу, 
проверили в деле и спорить с ним не пытались, он практически всегда был прав.
Лишь Герман Довлатович Рыков, не только комиссар «Стопкрима» и начальник 
информбюро ФСБ, но и кардинал Союза Девяти Неизвестных, не удивился бесшумному 
проникновению Графа в запертое помещение, он з н а л, кто такой Горшин и что 
его подвигло к созданию «чистилища».
– Есть дела гораздо более важные, – продолжал Тарас Витальевич, – чем 
предлагаемые уважаемым Германом Довлатовичем к исполнению. Например, действия 
Чеченской армии свободы на территории России вообще и Москвы в частности. Или 
кража психотронного оружия из секретных военных лабораторий. Не может не 
тревожить нас, конечно, и растущая мощь «Купола», постепенно идущего к созданию 
СС, то есть Сверхсистемы, объединяющей государственные и мафиозные структуры. 
Вот почему важнейшими проблемами, на мой взгляд, которыми надо заниматься в 
первую очередь, являются три. Первая: ликвидация руководства ЧАС; вторая: поиск 
похищенного оружия и наказание похитителей; и третья: развал «Купола», начать 
который можно с уничтожения его главарей. Не так ли, Герман Довлатович?
Все посмотрели на забившегося по обыкновению в угол кресла Рыкова. Тот бледно 
улыбнулся, отлично понимая подтекст вопроса, но отрицать правоту Горшина не 
стал, тем более что и ему, как одному из кардиналов Союза Девяти, было выгодно 
устранение нынешнего босса «Купола», что способствовало выдвижению на это место 
еще одной теневой фигуры – Хейно Яановича Носового и сокращению влияния Монарха 
Тьмы на земную реальность.
– У нас не хватит сил, чтобы заниматься всеми перечисленными проблемами, – 
сказал Рыков. – Но для того, чтобы нас поддерживало население, необходимо все 
время возбуждать общественный резонанс, что как раз и делают предложенные мной 
бандлики. В конце концов, можно пойти на компромисс, заняться, скажем, поиском 
оружия и одновременно организовывать акции из моего списка.
Горшин сверкнул глазами, отвернулся и сел в пустующее кресло возле камина. 
Завьялов смотрел на него вопрошающе, потом опомнился и оглядел сосредоточенные 
лица остальных комиссаров.
– Что ж, господа, принимаем предложение за основу?
* * *
Босс «Купола» имел около двух десятков квартир, расположенных в разных районах 
города, не считая таковых по области, а также четыре дачи, три из которых были 
оформлены на подставных лиц. Обычно он собирал совещания в катране, которым был 
широко известный элитарный клуб «У Шварценеггера» – конспиративная нейтральная 
территория, где по неписаному закону все встречающиеся не ведут друг против 
друга никаких войн и хитрых игр – кроме карточных, – но на сей раз Генрих 
Герхардович пригласил своих директоров к себе на дачу в Подмосковье, 
расположенную в сорока километрах от столицы по Минскому шоссе.
Руководителей «Купола» было пятеро: один президент и четверо директоров. Лишь 
президент – Ельшин Генрих Герхардович, молодой, стройный, красивый, с гривой 
седых волос, сменивший на этом посту прежнего «крестного отца», – не имел 
клички, все звали его Георгием Георгиевичем (в тесном кругу – Жор Жорычем), 
остальные носили имена по принадлежности к кабинетам, которыми руководили в 
официальной жизни: Летчик, Банкир, Мэр, Шериф.
Летчик, бывший заместитель главкома ВВС, работал в Генштабе Министерства 
обороны, был там вторым лицом и самым молодым генералом, получившим звание еще 
в возрасте двадцати девяти лет благодаря умению делать карьеру за счет 
сослуживцев. В «Куполе» он курировал работу военно-промышленного комплекса, а 
клан, которым он руководил, контролировал до пятидесяти процентов акций ВПК.
Банкир отвечал за финансово-кредитную политику Центробанка, а также – чего 
никто из его коллег и членов правительства не знал – был главным 
хавмачманитором мафии, то есть объединял и координировал сеть ее банков.
Мэр, естественно, работал в мэрии столицы и одновременно был главным 
координатором «Купола» по связям с другими подобными организациями во всех 
регионах России, странах СНГ и во всем мире. Его клан контролировал всю 
торговлю в Москве и ряде крупных городов страны, кроме разве что торговли 
наркотиками, которую контролировала юго-западная группировка – 
чеченско-таджикско-узбекская мафия.
Шериф, будучи «шпилевым генералом», то есть куратором работы силовых 
министерств и ведомств, добрался до Генеральной прокуратуры, а посему имел 
особый статус дженерози – генерала внутренней безопасности, то есть второго 
лица в «Куполе», хотя с недавних пор явно метил в первые. К тому же он опирался