сторожей, дежуря по двое сутками.
Поздним вечером двадцать четвертого мая у главного входа в здание морга 
остановилась машина реанимации с белыми матовыми стеклами. Шофер в надвинутой 
на лоб кепке посигналил, когда двое санитаров в белых халатах выкатывали 
тележку с лежащим на ней под простыней телом.
Двери раздвинулись. Санитары вкатили тележку в холл, где их встретил служитель 
морга.
– Откуда, ребята? Что-то я вас не знаю.
– Тебе и не обязательно, – буркнул санитар, протягивая ему какие-то бумаги. – 
Распишись.
Второй санитар в это время пересек холл, свернул в коридор и вошел в открытую 
дверь дежурной комнаты, где у селектора сидел еще один служитель.
– Эй, эй! – окликнул его первый, помахивая зажатой в руке справкой. – Туда 
нельзя… – Больше он ни чего не успел сказать, потому что «труп» на тележке 
вдруг ожил, сбросил с себя простыню, привстал и выстрелил в голову дежурному.
Тотчас же из дежурки донесся тихий хлопок – санитар выстрелил в голову 
служителя за пультом из пистолета «ТТ» с глушителем.
Санитары и «труп», одетый в робу рабочего зелен-треста, собрались в холле, 
протерли ваткой со спиртом ручки тележки и неторопливо покинули прохладный, 
овеваемый свежей струей озонатора холл морга. Мотор реанимационного «рафика» 
заворчал громче, машина развернулась и уехала. Убитые служители морга, один 
молодой, другой постарше, лежали в тех позах, в каких застала их смерть.
* * *
Ликинское стрельбище, принадлежащее Южному муниципальному училищу МВД, 
располагалось у станами «Новогиреево», на пустыре, окруженном смешанным, 
больным на вид, лесом; пустырь этот был образован на болоте свалкой мусора, 
которую засыпали землей и песком. Будущие работники правоохранительных органов 
учились стрелять здесь каждый день с десяти утра до четырех часов дня. Их 
обычно инструктировали трое штатных сотрудников стрельбища, но изредка, когда 
требовалось продемонстрировать отличную подготовку или специфичные виды оружия, 
в процесс обучения вмешивались заведующий стрельбищем Коцубинский и его 
заместитель Чешко.
В этот день, двадцать четвертого мая, Коцубинский, худой и высокий как оглобля, 
и Чешко – вылитый питекантроп с висячими запорожскими усами, задержались на 
стрельбище до пяти часов – им сообщили по телефону, что приедет особое 
милицейское подразделение, которое надо натаскать в стрельбе по движущейся 
мишени.
Обещанная команда прибыла в начале шестого: восемь одетых в новенькую 
милицейскую форму молодых и не очень парней под командованием запыленного 
рыжего капитана в мятом летнем мундире.
– В первый раз? – кивнул на сгрудившихся на краю поля милиционеров Коцубинский.
– Для вас – последний, – равнодушно бросил капитан. – Сколько человек убил ты, 
лично?
– Что?! – Глаза начальника стрельбища полезли на лоб, но руки сами собой 
нащупали приклад автомата на деревянной стойке. – Вы о чем?
– Мы не из милиции, – сказал капитан все тем же равнодушным голосом. – О 
«Чистилище» слышал? Я задал вопрос – не слышу ответа.
Коцубинский рванул к себе автомат, но почти незаметным ударом капитан сломал 
ему руку, как спичку. Начальник стрельбища взвыл от боли. Его заместитель 
дернулся на голос – он раскладывал по стойке коробки с патронами, схватился за 
пистолет под мышкой и упал с дырой во лбу: выстрела почти не было слышно, один 
из «милиционеров», стоящий в двадцати шагах, стрелял из пистолета «ТТ» с 
глушителем.
– А-а… йя-а… – проблеял Коцубинский. – За что?! Кто вы!
– Ликвидаторы, – коротко ответил капитан, стреляя из неведомо откуда 
появившегося в его левой руке пистолета в голову начальника стрельбища. – Но мы 
не из «Чистилища», мой друг. – Проводил тело взглядом, обернулся к остальным:
– К огневому рубежу раз приехали, то хотя бы потренируемся малость из местного 
арсенала.
Уехали «милиционеры» через полчаса, расстреляв весь приготовленный запас 
патронов, оставив лежать в пыли два тела с дырами во лбу.
* * *
Андрей Бурмылов, известный в тусовочной среде под кличкой Бык, работал 
вышибалой в баре «Зуко» на Перовской улице. Был он широк в кости, пузат, тучен 
и косолап, но силен как бык, за что и получил свою кликуху. Мало кто знал, что 
Бык в прошлом – мастер спорта по вольной борьбе. Еще меньше было тех, кто знал 
о его увлечении: Андрей Бурмылов великолепно владел удавками всех сортов, 
ремешками, тесемками, цепочками, веревкой и прочими длинномерными предметами – 
если надо было кого-то тихо и без особой возни лишить жизни.
Вечером двадцать четвертого мая в бар «Зуко» зашли трое молодых людей в 
прикидах байкеров, хотя подъехали они не на мотоциклах, а на «жигулях» с 
заляпанным грязью номером. В половине одиннадцатого между ними вспыхнула ссора, 
полетела на пол посуда, началась драка. Бармен вызвал охрану, и Бык принялся за 
дело, выволакивая троицу из полуподвала. У двери он как-то неловко споткнулся и 
упал, сунувшись головой в порог, а троица байкеров с шумом вывалилась на улицу 
и сгинула, укатив на машине.
Когда бармен, озадаченный молчанием и неподвижностью Быка, подошел к нему в 
сопровождении приятеля, то увидел ручеек крови, лившийся из полуоткрытого рта, 
и понял все.
Андрея Бурмылова по кличке Бык убили ударом ножа в сердце. Удар был нанесен