Изменялись и сами Союзы, нередко переходя зыбкую границу целесообразности 
корректировки в том или ином социуме и подменяя регулятивные функции решением 
задачи достижения абсолютной власти, не заботясь о последствиях своих действий.
Союз Девяти Неизвестных, регулирующий социум сначала СССР, а потом России, 
достиг как раз такого порога. Создание Рыковым «СК» – организации «Стоп-крим», 
а потом «ККК» – «Команды контркрим», то есть «Чистилища», бросившего вызов 
мафии и коррумпированным структурам государственной власти, – было в принципе 
реализацией более жестокого варианта Закона возмездия, или Закона обратной 
связи, регулирующего отношения людей в запрещенной реальности. Но благие 
намерения, как всегда, оказались материалом для дороги в ад, и деятельность 
«Чистилища» в конечном счете способствовала развязыванию негласной войны 
властных структур, что привело к дестабилизации обстановки в стране в целом. 
Развал Союза ССР, штурм Белого дома, войны в Чечне, Абхазии, Дагестане, 
Таджикистане стали жестокой иллюстрацией деятельности Союза Девяти, хотя 
кардиналы так не считали. Власть – отнюдь не обязательно мудрость, а в 
Российском государстве этот постулат почти всегда решался в предельно 
тираническом варианте. Поэтому, как сказал философ, претендентам на роль 
ангелов следует знать, что, если они смогут воплотить в жизнь свои амбиции, 
сразу появятся толпы дьяволов, призванные восстановить нарушенный баланс.
Неизвестно, когда начал меняться характер воздействия Союза Девяти в России: во 
времена ли «Великой» Октябрьской революции, сталинского режима, брежневского 
«болота» или последующих «великих социальных потрясений», – однако регулирующие 
функции Союза стали приобретать личностно-эгоистические акценты, приводящие к 
устранению мешающих фигур все чаще и все более жестоким образом. Задумал ли 
изменить характер этой деятельности координатор Союза Бабуу-Сэнгэ или нет, но 
внеочередной чрезвычайный сход Девяти наверняка не мог не коснуться этой темы, 
и Рыков решил предпринять кое-какие контрмеры, не дожидаясь, пока ему навяжут 
чужие правила игры.
Лишь трое из Девяти кардиналов Союза жили вдали от столицы: отец Мефодий – в 
Ярославле, Блохинцев Дмитрий Феоктистович – в Новосибирске, и Бабуу-Сэнгэ – на 
Алтае; остальные имели дома и квартиры в Москве, а также дачи в Подмосковье, на 
юге страны и в других странах. Рыков тоже владел четырехкомнатной квартирой на 
Пречистенке и четырьмя дачами, две из которых были оформлены на подставных лиц: 
под Москвой – в Орехове-Борисове, в Коктебеле, на Рижском взморье и в Швейцарии,
 в Санкт-Морице. Но никто из Девяти никогда не бывал в его доме, равно как и на 
дачах. Герман Довлатович жил настолько замкнуто и обособленно, что о его семье 
кардиналы Союза почти ничего не знали, кроме самого факта ее существования. 
Было известно, что он женат и что у него есть дочь. Остальные родственники 
скрывались за завесой секретности, недомолвок, намеков и легенд.
Получив «Свернутую змею», Рыков тем не менее свою деятельность свертывать не 
собирался, а сразу позвонил Кириллу Даниловичу Голованю, координирующему 
деятельность Союза Девяти в период между сходами, и договорился о встрече на 
одной из конспиративных квартир, принадлежавшей сети Внутреннего Круга. 
Располагалась квартира на Новом Арбате в доме-«книжке», на двенадцатом этаже. 
Обстановка ее с момента последней встречи кардиналов полтора года назад не 
претерпела изменений – оставалась спартанской, лишь в одной из комнат появился 
персональный компьютер из серии «Большой дока».
Кроме Голованя, Рыков пригласил на встречу и Мурашова, зная его возможности и 
могущество. Если Головань опирался на информационную базу Института 
стратегических исследований, финансовую помощь западных инвесторов, оказывая 
влияние на лоббистские структуры Госдумы, то Мурашов принадлежал к мощной 
властно-силовой группировке Министерства обороны и военно-промышленного 
комплекса, в зоне ответственности которого ничего нельзя было решить, а тем 
более предпринять без его санкции. Среди Девяти считалось, что и деятельность 
«Чистилища», комиссаром которого, а с недавних пор – вторым руководителем стал 
Рыков, находилась под контролем Мурашова, однако сам Герман Довлатович был 
иного мнения на этот счет.
Конечно, бывший советник президента по безопасности Юрий Бенедиктович Юрьев 
опирался на более мощные структуры – нефтегазовый комплекс и добывающую важное 
стратегическое сырье промышленность, но среди Девяти кардиналов Юрий 
Бенедиктович не пользовался популярностью, всегда имея свое особое мнение, как 
в силу характера, так и достижения подуровня, возвышавшего его над остальными 
Посвященными. Поговаривали, что в скором времени он перейдет в касту Хранителей,
 и Юрьев подтверждал это мнение спецификой своей деятельности, направленной на 
стабилизацию сложившихся в социуме отношений, а также на увеличение «максимума» 
морали. И все же, несмотря на то, что времена, когда Юрьева и Бабуу-Сэнгэ 
поддерживал пентарх – одна из наиболее сильных фигур среди иерархов, – прошли, 
Юрий Бенедиктович продолжал оставаться влиятельнейшим лицом в государстве и 
среди кардиналов Союза Девяти.
В отличие от Рыкова, с недавних пор начавшего прикрывать спину обоймой 
телохранителей, Мурашов и Головань прибыли в одиночку. Они были чем-то похожи, 
профессор права, академик Российской академии наук и многих зарубежных академий,
 и заместитель директора Международного института стратегических исследований, 
главный военный эксперт правительства, генерал-лейтенант, секретарь Совета 
безопасности, хотя по возрасту значительно отличались: Головань разменял 
восьмой десяток – официально, по документам (неофициально его возраст не 
поддавался учету), а Мурашову пошел всего сорок девятый. Оба носили печать 
«арийской породы» – холеные надменные лица, прозрачно-голубые глаза, крутые 
подбородки, твердые узкие губы, волнистые светлые волосы без единого седого 
волоска, оба имели крупные плечистые фигуры, изящные, но сильные руки с