Начальник «Смерша» понял, что речь идет о директоре ФСБ, но лишь приподнял 
бровь, ожидая продолжения. Потом все же спросил:
– Что у них случилось? Уж не сработал ли «Стопкрим»?
Ивакин посмотрел в глаза Дикого. Иногда ему казалось, что генерал читает его 
мысли.
О деятельности «Стопкрима», или «Чистилища», как его называли, организации 
«суровой, но справедливой», заговорили вслух. Большинство, доведенное 
беспределом преступности до отчаяния, открыто одобряло эту деятельность, а для 
чиновничьей рати, опиравшейся на систему, установленную партдемократическим 
режимом, которую представлял госаппарат, практически сросшийся с организованной 
преступностью, настали плохие времена.
За «чистильщиками» из «Стопкрима», начавшего войну с преступностью, но при этом 
явно попиравшего закон, началась настоящая охота. К мафии и ворам в законе 
присоединились и силы милиции, угрозыск, Генпрокуратура, Управление по борьбе с 
организованной преступностью и даже Федеральная безопасность. Но «Стопкрим» не 
оставлял следов и не совершил ни одного промаха, за который можно было 
зацепиться и выйти хотя бы на исполнителей, не говоря уж о руководстве. В 
защищенности организация не уступала даже таким мощным конторам, как ФСБ или 
внешняя разведка.
– Так в чем дело, Борис Иванович? – нахмурился Дикой. – Чего молчишь? 
«Стопкрим» где-то наследил?
– И да, и нет. С одной стороны, «чистильщики» действительно вышли на 
прокуратуру Нагатинской префектуры, с другой – не это главное. К Панову 
обратился начальник ГУБО с просьбой о помощи, он подозревает у себя «глаза» и 
«уши» Купола.
Дикой кивнул и, не задав ни единого вопроса заместителю, включил компьютер и 
набрал запрос на вход в сеть МВД. Через минуту пришел ответ, генерал прочитал 
его, вздернув бровь, откинулся в кресле, засунув ладони под мышки.
– У нагатинцев-то рыльце в пушку, а? Но почему Панов решил, что мы имеем 
агентов класса «супер»? Откуда он знает, кто есть «ху» в военной контрразведке?
Ивакин почесал кончик носа.
– Наверное, профи Панова работают не хуже наших.
– Хороший ответ. И все-таки, Борис Иванович, вы решили ему помочь. Почему?
Ивакин не удивился прозорливости Дикого, сам будучи неплохим психологом.
– Потому что Купол, как и «Стопкрим», не остановится на достигнутом. Если дать 
им волю, они скоро доберутся и до руководства ФСБ, и до Минобороны, и до 
аппарата президента. И тогда «командовать парадом» в стране будут только эти 
две структуры. Хотелось бы принять кое-какие превентивные меры. Хотя я лично 
«чистильщиков» понимаю: нынешнее положение в верхних эшелонах власти терпеть 
больше нельзя, ведь даже силовые министерства коррумпированы сверху донизу.
– Вы правы, – задумчиво проговорил Дикой. – Но я даю «добро» не только из-за 
этого. Нынешнее положение в стране – это унижение великой державы, великого 
народа, и что самое ужасное – уничтожение его творческого и духовного 
потенциала. Хотя голосующий за коммунистов «гегемон» абсолютно не понимает, 
какая это трагедия. Извините за сентенцию. Итак, что мы знаем о Куполе?
– Что Купол – это конгломерат мафии и государственных структур. Достоверной же 
информации – «зеро».
– А о «Чистилище»?
– Столько же, если не меньше. Это организация типа «невидимка» с мощной 
эшелонированной подстраховкой. Судя по почерку, дилетантов в ее рядах нет. 
Скорее всего работают на нее бывшие спецы УВД, ФСБ и внешней разведки – в 
качестве аналитиков, тактических руководителей, инструкторов и так далее, а 
исполнители – профи рукопашного боя.
Ивакин не знал, что повторил соображения на эту тему своего начальника.
– Стратегическое же управление составляет теневой кабинет из пяти – семи 
человек, вхожих в высшие коридоры госвласти.
– Союз семи рыжих… – пробормотал генерал, виновато сморщившись. – Шутка такая, 
извините. Самое плохое, что «чистильщики» пользуются одобрением масс, а это 
немаловажный психологический фактор. Им будут помогать, несмотря на давление 
представителей закона, потому что создан прецедент: зло наказуемо, и наказуемо 
неотвратимо, притом скоро, без судебно-юридической волокиты. Конечно, 
деятельность «Стопкрима» раздута прессой, но в народе крепнет уверенность, что 
такие болезни, как разгул преступности и коррупция, лечатся только смертью. – 
Валентин Анатольевич помолчал. – Иногда в это хочется верить и самому.
Теперь они умолкли оба. Ивакин с разрешения Дикого закурил.
– К сожалению, жизнь убеждает нас, что человека не переделаешь. Вряд ли 
агрессивность и эгоизм излечимы: как волка ни корми, он все равно в лес смотрит.

– Существует мнение, что человек – имаго, куколка того существа, которое из 
него в конце концов вылупится. И будет это существо изначально добрым и умным.
– И в это хотелось бы верить, – слабо улыбнулся Валентин Анатольевич. – Но к 
делу. Как вы собираетесь помогать Панову?
– Для операции «Утечка» я вызвал ганфайтера-перехватчика. – Ивакин помял 
подбородок, погасил окурок в пепельнице. – Он три года находился «на грунте». 
Класс – «абсолют».
– У нас несколько перехватчиков, но агентов класса «абсолют» я что-то не 
припомню. А по должности обязан бы знать. Кого именно вы активизировали?
– Матвея Соболева. Это мой резерв. Но вы должны знать: «абсолютники» почти 
неподконтрольны. Мало того, что работников этого уровня практически нельзя 
убрать, их невозможно и заставить работать под чьим бы то ни было руководством.