И все же удар был слишком силен, чтобы отразить его без последствий. Даже 
Парамонов и Ульяна почувствовали его злую мощь, повергшую их в состояние 
заторможенности, хотя им досталась лишь сотая доля излучения «глушака».
Сознание Матвея вылетело из тела, как ядро из пушки, достигло Луны и разбилось 
о ее поверхность! Это было его первым впечатлением. Вторым стало ощущение, 
будто он представляет собой раскаленный брусок железа, лежащий на наковальне, а 
сверху опускается молот. Опустился!
Страшный удар бросил Матвея в бездну боли и мрака, сквозь которую он падал 
целую вечность – так остов корабля проваливается в океанские глубины и 
погружается в холод, темноту и неподвижность…
Однако запасы душевных сил в глубинах психики все же не позволили ему утонуть. 
Сработавшая память предков выловила сознание в бездне небытия и вложила в 
бегущую вниз, в прошлое, струйку души. Он оказался в теле своего прадеда, 
воевавшего за свободу Родины с фашистами. Может быть, это была Курская дуга, 
может, сражение под Прохоровкой. На окопы русских солдат шла грохочущая лавина 
немецких танков, и один из них выстрелил прямо в него – Матвея Соболева, душа 
которого снова вылетела из тела прадеда и, провалившись на столетие, оказалась 
в теле какого-то предка, воевавшего на Кавказе. Огромный чечен в папахе нанес 
предку страшный сабельный удар в висок, и сознание Соболева метнулось дальше по 
цепочке генной памяти, еще глубже в прошлое.
Он был офицером в войске Кутузова, разведчиком русского войска на Куликовом 
поле, защитником древнерусского поселения на рубеже тысячелетия, шаманом, 
воином в армии Александра Македонского, индийским князем, правителем 
Дадж-аш-Шаала, египетским жрецом, Первочеловеком – и везде его настигал враг и 
гнал все дальше и дальше, и не было у Матвея ни сил, ни возможностей 
остановиться и оказать сопротивление.
Наверное, этот бой Юрьев выиграл бы, раз за разом разряжая в Соболева «глушак», 
модулированный кодоном. Но Юрий Бенедиктович упустил из виду одно 
обстоятельство – вмешательство эгрегора Собирателей, касты Внутреннего Круга, 
ответственной за сбор информации. Вмешательство это было таким тонким, что 
Юрьев его не уловил. Держа под контролем Посвященных – Парамонова и Митину, он 
совсем забыл о Котове, считая его лей-потенциал пренебрежимо малым. Однако так 
не считал сам Василий, ощутив вдруг приток сил.
При первом же выстреле Юрьева, сообразив – кто это и где находится, он вошел в 
темп, подхватил один из автоматов и бросился прочь, сразу выйдя из зоны 
столкновения Посвященных, а также из зоны внимания Юрьева. Пробежав около сотни 
метров по берегу, Василий нырнул в воду и поплыл за спину Юрьева, чувствуя 
кипение воды вокруг разогретого тела одного из Девяти.
Интуиция сработала вовремя. Он вынырнул из воды не ближе и не дальше, чем 
следовало, в тридцати метрах от Юрия Бенедиктовича. Облик одного из Девяти все 
еще двоился – на тело человека накладывался образ дракона с огнедышащей пастью, 
но так как Васино сознание не было фрустировано, то есть почти не подвергалось 
мощному потоку гипнополя, он сумел отстроиться от «боковых лепестков» воли 
Юрьева и открыл огонь из автомата.
Он не промахнулся, вся очередь ушла в голову Юрия Бенедиктовича… вернее, в то 
место, где она была за миг до этого. Посвященный II ступени, продолжая стрелять 
из «глушака» в Соболева, все же успел отреагировать на атаку сзади, уйти из-под 
огня и нанести ответный ментальный удар. Однако, во-первых, на Васе была его 
«тюбетейка», уже спасшая его дважды от атак Носового и Рыкова. Во-вторых, Юрьев 
не мог ответить в полную силу, сражаясь сразу на три фронта. В-третьих, как 
только он ослабил пси-давление на противника, Парамонов и Ульяна тут же 
устремились в контратаку, нанося не сильные, но хлесткие, сбивающие ментальный 
«прицел» пси-удары.
Юрьев усилил нажим на них… и тут же получил от Василия еще одну очередь, 
заставившую его снова отвлечься на маневр. И опять Иван Терентьевич с Ульяной 
воспользовались этим, не дали ему добить «нахала», дезинтегрируя наведенные 
пси-структуры, деформируя силовой каркас защиты соперника, заставляя его 
промахиваться и злиться.
Эти «качели» не давали Юрьеву возможности сосредоточиться на бое с главным 
врагом – Соболевым. Он наконец пришел в ярость и ответил Посвященным не 
оглушающим раппортом, а выстрелом из «глушака» с использованием последнего 
кодона. Импульс Гамчикот – третьего уровня Силы Эхейх – превратил Парамонова в 
«пустые туннели», лишенные мысли, чувств, рефлексий и движения. У них перестали 
сокращаться мышцы, остановились сердца и кровь застыла в жилах, как принято 
говорить в таких случаях…
Вся психофизическая борьба Посвященных длилась всего секунды, не больше, но 
этого времени хватило душе Матвея на то, чтобы вернуться обратно в тело, 
разбудить резервы психики и обрушить на мозг Юрьева вселенную гнева и презрения.
 Этого удара не хватило, чтобы превратить одного из Девяти в идиота или 
покорную воле господина марионетку, однако оказалось достаточно, чтобы 
погрузить его в состояние грогги, сумеречное состояние боксера, потрясенного 
нокдауном. А затем длинная очередь из «никонова», выпущенная оглушенным, но не 
потерявшим боевого пыла Василием, наконец-то достигла цели и разнесла голову 
Юрьева на куски.
Общий бой, длившийся две с половиной минуты, закончился.
Потом Матвей по очереди приводил в чувство Ульяну, Парамонова, Стаса и Кристину,
 которой стало совсем плохо. Василий тоже нуждался в лечении, но гордо 
отказался от услуг Соболева. Он сам умел корректировать свое самочувствие и 
поднимать тонус.
Закончив приводить себя в порядок, беглецы расселись вокруг костра, над которым