контейнер и оттолкнул от берега. – Он твой.
Рыков улыбнулся бледной змеиной улыбкой, от которой у кого угодно свело бы 
скулы, поднял было пистолет, вернее, «глушак», которым не успел воспользоваться 
во время боя, но на берегу вдруг показались люди в форме – омоновцы, окружавшие 
окраину Старой Рязани, и стрелять Герман Довлатович не рискнул.
– До встречи, партнеры.
С этими словами Рыков исчез. То есть на самом деле ускорил свои движения, вошел 
в воду и нырнул, но для подбегающих парней в камуфляже он перестал существовать.

Парамонова и Ульяну омоновцы задерживать не стали, получив от них 
раппорт-команду заняться телохранителем Рыкова. И вовремя: тот вдруг метнул в 
них гранату, и омоновцы отвлеклись на его нейтрализацию.
Посвященные сели в другую лодку, поглядывая на порядком удалившуюся посудину с 
контейнером, к которой подплывал Рыков, и дружно взялись за весла…
Василий представил лицо Рыкова, открывающего контейнер и не обнаруживающего там 
«глушаки», и засмеялся.
– Ты что? – встрепенулась Ульяна.
– Представил рожу Германа…
Уля тоже улыбнулась, но рассеянно. В отличие от Василия она не только 
сканировала пространство окрест, отыскивая источники опасности, но и слушала 
полет пси-потоков, рыскающих в ментале: кто-то упорно искал Посвященных, 
обманувших одного из Девяти.
– Ты… доволен?
Василий хотел отшутиться, но понял настроение девушки и прижал ее к груди.
– Ты же знаешь…
– Не знаю.
Он наклонился и поцеловал ее.
– Это не ответ.
– А в твоем вопросе уже есть ответ. Хотя доволен – не то слово. Я счастлив! 
Кто-то сказал, что человек вообще потому несчастлив, что не знает, что он 
счастлив. Так было со мной. Но я мог бы спросить кое-что ответно.
– Спрашивай.
Василий открыл рот и, с усилием справившись с собой, пробормотал:
– Ты не находишь, что нам не хватает Соболева?
Ульяна вздрогнула и отодвинулась. Не буквально, физически, а психологически, 
перестала излучать тепло и нежность, и Василий это почувствовал. Однако это 
ощущение длилось недолго. Горячая волна любви и признательности, благодарности 
и радости, нетерпеливого желания, покорности и ожидания вдруг хлынула в голову 
Василия, сбила его с тона, закружила и унесла в водоворот эмоций и желаний, 
пока он не очнулся лежащим с Ульяной на груди, целующей его лицо, глаза, нос, 
губы…
Потом девушка села, поправила волосы, в упор глянула на ошеломленно 
разглядывающего ее Василия, улыбнулась как ни в чем не бывало:
– Так что ты там говорил о Соболеве?
Вася проглотил ком в горле, веря и не веря тому, что пережил, в то, что ему 
психофизически сказала Ульяна, медленно сел. И стал самим собой, странным 
образом ощущая, что от него хотят не сентиментальных и слезных признаний, а 
естественного поведения и нормального, чуть ироничного отношения к 
происходящему. Ничего еще не было решено, ничего не было сказано всерьез, но 
надежда в душе росла и улыбалась ему…
– Я хотел сказать, что Соболев нам очень бы помог, – спокойно сказал Василий. – 
Где он сейчас, хотел бы я знать? Неужели не слышит, не ведает, что тут 
творится? Хоть бы объявился.
– Ведает, – уверенно ответила Ульяна. – И появится. В самый нужный момент. Я 
его знаю.
– Я тоже. А почему не вмешиваются иерархи, видя такое развитие событий? Или тот 
же Монарх?
– Васенька, ты все же еще очень зеленый идущий, – вздохнула девушка. – Да ведь 
все происходящие события – это и есть результат вмешательства в нашу жизнь 
иерархов и Монарха Тьмы! Только люди этого не ощущают, даже люди Внутреннего 
Круга. Вмешательство слишком тонко, слишком изощренно, чтобы понять это на 
логическом уровне. Большинству, толпе, уровень трансцендентной оценки 
недоступен.
– Толпе вообще не присущи действия, требующие высокого интеллекта, – 
пробормотал Василий. – Ее объединяет не талант, а глупость. А подчиняется она 
покорно только силе… и слабо реагирует на доброту. Но разве все люди объединены 
в толпы?
Ульяна с изумлением глянула на собеседника, сокрушенно покачала головой:
– Я все время забываю, что у тебя законченное высшее образование. Ей-богу, ты 
меня иногда поражаешь.
– Это плохо?
– Поражай меня и дальше, кто знает… – Она не договорила, но Василий понял 
недосказанное, и настроение его упало. Ульяна снова отодвинулась от него, 
устанавливая прежнюю дистанцию дружелюбного ожидания, иногда порождающего 
вспышки интереса и влечения.
– А кто знает? – пробормотал Вася.
Кто знает, как Бог созидает, Зачем он моря содрогает, В чем грома и молний 
причина, Зачем завывает пучина?
Быть может, весь блеск этот нужен Для зреющих в море жемчужин?
Ульяна задумчиво оглядела сосредоточенное, выразительно-неулыбчивое лицо Котова,