Посвященным, минуя все промежуточные этапы Закона восхождения.
– Как же, найди его, если вы закрыли вход в Храм, – проворчал Василий, 
обнаруживая внезапный интерес к речи Самандара.
– Храмов Инсектов сохранилось много, хотя скорее их нужно все-таки называть 
Центрами управления Инсектоцивилизаций, а не храмами. Например, один из них 
располагается под разрушенной дачей Ельшина, бывшего генерала контрразведки. 
Еще один – под Кремлем. – Самандар усмехнулся. – Вход в него очень прост – 
через подворье Малюты Скуратова и подземный коридор под Москвой-рекой. Найдете, 
если захотите. Соболев почувствует вход. А теперь прощайте. – Самандар 
растворился в ночи, но почти тотчас уже издалека донесся его отчетливый 
шелестящий голос:
– Кстати, Соболев, кроме Конкере тебя всегда находил, когда это было нужно, 
Тарас Горшин.
И все стихло. Не шевельнулась ни одна ветка, не чавкнула под ногами сырая 
дернина, не треснул сучок. Директор Международного исследовательского центра 
боевых искусств умел ходить не хуже охотника-ганфайтера. Оставшиеся двое молча 
смотрели друг на друга, прислушиваясь к тишине и не доверяя ей.
– Кто это был? – с расстановкой спросил Балуев.
– Монарх. – Матвей немного подумал. – Авеша Монарха. Или Горшина. Потом 
вычислим. Пошли доделывать дело.
– Я что-то расслабился.
– Три минуты на дхарану [42] – и вперед!
Через десять минут они перелезли через проволочную ограду, разошлись в разные 
стороны и перебежками достигли группы строений на территории дачи. Василий 
вышел к хоздвору, а Матвей к туалету, где и обнаружил первого охранника, 
вооруженного автоматом, спокойно покуривавшего в кустах. Соболева он не услышал 
и вряд ли понял, что свалилось ему на голову.
Второй охранник дежурил возле дровяного склада и тоже ничего не разобрал, так 
как слушал музыку через наушники плейера.
Зато третий у двери в гараж едва не поднял тревогу, успев вытащить из кармана 
уоки-токи. Матвею пришлось сначала бить по рации, а уж потом по широкой морде 
охранника, чтобы заглушить крик. Почему охранник не воспользовался автоматом, 
осталось неизвестным. Вероятно, он просто забыл о нем.
Василий возник слева через три минуты, шепнул:
– Порядок, у меня были двое.
– Похоже, на дворе их больше нет. Давай обезвредим сначала сменщиков, а потом 
поищем апартаменты, где прячут шефа.
Пост охраны, внутри которого отдыхали еще трое лбов во главе с командиром смены,
 оказался в сторожке, оборудованной лишь телевизором и видаком, никакого 
телемонитора Маракуц на даче не завел. Наверное, ему и в голову не приходило, 
что на его владения кто-то осмелится покуситься.
Дверь в сторожку была не заперта, и, когда в помещении, где двое смотрели фильм,
 а двое спали, возникли две черные тени, никто из охранников не оказал 
сопротивления: нападение было слишком быстрым и неожиданным.
Афонина «диверсанты» обнаружили в подвале дома, превращенного в камеру 
предварительного заключения и камеру пыток одновременно; еще одно помещение 
подвала занимал винно-продуктовый погреб. Здесь был один охранник и со скуки 
читал журнал «Деньги». Когда он увидел перед собой кошмарную черную фигуру с 
ледяными глазами, то успел сказать только одно слово:
– Ой!..
Директор фирмы «Рюрик» спал на двух чугунных батареях, свернувшись калачиком, 
прикованный за руку к трубе отопления. Его костюм от Валентино висел на нем 
лохмотьями, на лице не было живого места, и Матвей представил, что пережил во 
время допросов этот молодой парень, по сути его ровесник.
Лишь спустя какое-то время до Афонина дошло, кто пришел за ним, однако сил 
радоваться у него не оставалось, только в глазах, сухо блестевших, красных от 
недосыпания, загорелся огонек сумасшедшей радости, смешанной с недоверием.
– Кто пытал? – тихо спросил Василий, снимая с него наручники.
– Там… – Сергей Сергеевич поднял глаза к потолку. – Правая рука Маракуца, 
Чертков его фамилия, кличка Жеребец.
Ганфайтеры переглянулись.
– Я схожу, – предложил Балуев.
– Надо уходить… Ладно, сходим вместе.
Они вывели Афонина и пристроили в кустах возле дорожки, вручив ему на всякий 
случай отобранный у охранника автомат.
– Подышите пока свежим воздухом, Сергей Сергеевич, мы быстро.
Дом состоял из десяти комнат, шесть из которых были заперты, седьмая 
представляла собой кухню, восьмая – гостиную с бильярдным столом и 
видеосистемой, а в двух оставшихся спали временные обитатели дачи: трое в одной 
спальне и господин Чертков по кличке Жеребец, грузный толстяк с оплывшей 
фигурой, пухлой грудью и маленькой головкой – в другой. Матвей на ходу ломал 
голову, как наказать палача и садиста, спящего и безоружного, однако тот 
оказался гораздо проворнее и опаснее, чем можно было предположить, глядя на его 
комплекцию, потому что, едва в спальне вспыхнул свет, Жеребец сунул лапищу под 
подушку и выхватил пистолет, какого Матвей еще не видывал: калибра 11,43 
миллиметра, с лазерным модулем для целеуказания и насадкой для бесшумной и 
беспламенной стрельбы. Это был новейший германский «Хеклер-кох OXBC—II», 
применяемый спецподразделениями многих иностранных армий. Но бесшумность оружия 
в данной ситуации как раз и сослужила хозяину плохую службу. Жеребец успел 
выстрелить несколько раз – выстрелы напоминали щелканье пальцами, – попал в