– Тогда хоть вооружитесь посерьезней, сейчас кругом стреляют. Не дал воровать – 
стреляют, не дал хамить – стреляют, да даже просто обогнал иномарку – опять 
стреляют!
Подняв бровь, Афонин в сомнении замолчал.
– Хватит пистолетов, – негромко сказал Матвей: у него, как и у всех охранников 
фирмы, было разрешение на ношение оружия.
– Тогда возьмите хотя бы еще «КС», – никак не мог успокоиться Баблумян, 
проявляя несвойственную ему заботу.
Подумав, Афонин кивнул. Матвею пришлось возвращаться в дежурку и брать из сейфа 
помповое ружье «КС-23», которое могло, кроме патронов калибра двадцать три 
миллиметра, стрелять контейнером «черемухи», а также пластиковыми пулями 
«стрела-3», резиновыми шариками «волна-Р» и зарядом картечи. У Алимбаева, 
насколько помнил Матвей, был швейцарский «ЗИГ-зауэр», сам же Соболев носил 
армейский «ПМ-М» под девятимиллиметровую пулю с магазином емкостью двенадцать 
патронов. Конечно, он мог бы достать себе личное оружие и более экзотического 
вида, но не считал нужным делать это, так как не собирался применять его.
Афонин сел в свой синий шестиместный «шевроле» рядом с водителем. Шаровский, 
Алимбаев и Матвей устроились сзади. Матвей поймал темный, рыскающий взгляд 
охранника, и ему сразу перестала нравиться предстоящая поездка. Что-то в ней 
было тревожное, поспешное, неподготовленное, суматошное. С бухты-барахты такие 
поездки не делаются, их надо обдумывать и готовить заранее, даже если кто-то из 
директоров Союза банкиров и предпринимателей и приказал президенту «Рюрика» 
явиться немедленно «на ковер».
Пока выезжали за город, в основном молчали, изредка перекидываясь репликами, а 
за Луховицами разговорился Шаровский, пересказав вычитанную в газетах историю о 
преступной группировке в Воронеже, шерстившей коммерсантов. Банда занималась 
тем, что насильно заставляла предпринимателей передавать ей недвижимое 
имущество, отстегивать немалые суммы за «охрану», получать по подложным 
документам кредиты в банках и отдавать ей. Пытавшихся сопротивляться бандиты 
подвергали пыткам в «подпольных тюрьмах», накачивая наркотиками и алкоголем, 
пилили ножовками, дробили молотками пальцы, отрезали уши, выбивали зубы, сажали 
на раскаленную электрическую плитку, погружали с головой в экскременты…
– Работали не хуже гестапо, – усмехнулся Афонин. – Ты к чему это все 
рассказываешь, Аркадий Самсонович?
– Так, вспомнилось, – пожал плечами Шаровский.
– А чем закончилось дело? – не удержался от вопроса водитель средних лет, 
всегда серьезный, обстоятельный, исполнительный, ас своего рода.
– Похватали их, конечно, всех, да изъяли там всего-то сумму в несколько тысяч 
долларов.
– Негусто. Деньги, небось, успели перевести в банки за границу. Да, наглеют 
преступники. Вчера мой свояк стал свидетелем драки. Пошли они с женой в 
ресторан «Золотой Плес» по случаю дня рождения приятеля, а там гуляла «крутая» 
компания. Напились, стали приставать ко всем, милиция начала их урезонивать, 
так они отметелили двух милиционеров да еще и погнались за ними на своих 
иномарках, стреляя в воздух. Ведут себя, гады сопливые, как в оккупированном 
городе!
– А ты что скажешь, Соболев? – спросил Шаровский.
– Остановите машину, – сказал вдруг Матвей, увидев тревожную вспышку сторожевой 
сигнальной системы, и понял наконец, что ему с самого начала не нравилось во 
всей этой истории с поездкой.
– Зачем? – оглянулся Сергей Сергеевич.
– Остановите, пересядем.
Шофер остановил «шевроле». Матвей вылез из кабины, оглядел ближайший лес, 
подступающий к дороге, проносившиеся по шоссе автомобили, и жестоким усилием 
воли – до укола сильнейшей головной боли, иначе пока не получалось, – вошел в 
состояние турийи, или меоза, как говорил Иван Парамонов, то есть ментального 
озарения.
На бесконечно долгое мгновение между двумя ударами сердца Матвей стал частью 
природы: деревом, травой, дорогой, зверями и птицами, живущими в лесу, сложной 
системой перекрещивающихся биополей, молекулами воздуха, облаками и солнечным 
светом. С пронзительной ясностью проступил во всем огромном событийном 
пространстве меоза объемный рисунок пси-структур – человеческих аур и эгрегоров,
 природных сообществ, массивных земных платформ.
Читать мысли людей, попавших в зону меоза, Матвей не мог, но видел 
взаимодействие их полей и интеллектов, эмоций и чувств, переживаний и 
стремлений. Злые агрессивные связи окрашивались в багровые, фиолетовые и черные 
цвета, и таких зон в пределах видимости – вплоть до Москвы – было очень много. 
И, прежде чем выйти из турийи. Матвей успел проследить багровые линии связи 
Алимбаева и Шаровского.
Впереди их ждала засада, и оба были связаны с ней: Алимбаев – непосредственно, 
Аркадий Самсонович – через кружевную сеть других связей, зависимостей и 
знакомств.
– Что с тобой? – спросил Афонин, успевший дойти до леса и вернуться.
– Я сяду впереди, – решил Матвей, понимая, что ему не поверят, если он начнет 
рассказывать о своем «прозрении». Теперь надо было ловить Алимбаева с поличным 
и пресечь задержание в самый неожиданный момент. К тому же засада насчитывала 
всего пять человек на двух машинах, «договориться» с ними можно и в одиночку.
Алимбаеву и Шаровскому было весьма кстати, что вперед садится Соболев, поэтому 
они промолчали. Афонин же пересел, сомневаясь, но так как доверял своему 
начальнику охраны, то и возражать не стал.