ответы на вновь сформировавшиеся водросы, но это уже являлось несбыточной 
мечтой, судя по тону прощания Тараса. Оставалось надеяться на Учителя, в 
крайнем случае на Проводника, кто бы им ни стал – Самандар или Парамонов.
А жаль, подумал Матвей с искреннем сожалением, имея в виду потерю связи с 
Историей, открывшейся ему благодаря какому-то расчету иерархов. Или Монарха. 
Или людей Внутреннего Круга. Вот погулять бы по МИРу Инсектов наяву, физически, 
ошутить его таинственную атмосферу, увидеть изумительные города-ульи, 
города-муравейники и термитники, города-башни и крепости древних разумных 
насекомых…
Тренькнул телефон.
– Ты скоро? – осведомился Василий недовольным тоном.
Только теперь Матвей обнаружил, что заснул еще днем: теперь шел девятый час 
вечера! Значит, этот сон-морфема был действительно чем-то вроде аварийного 
вызова, чрезвычайной передачи, призванной предупредить Соболева в последний раз 
и передать ему больше эмоциональную, нежели интеллектуальную информацию.
– Сейчас буду, – ответил Матвей, с неохотой заставляя себя выбраться из 
расслабленного состояния.
Окончательно пришел в себя он только в машине.
«Чистилище» предоставило Балуеву скромную двухкомнатную квартиру в районе 
Щелкова, недалеко от станции метро. Ничего лишнего в ней не было: в гостиной 
– диван, два кресла, стол письменный, сервант, в спальне – деревянная 
двуспальная кровать, трюмо, шкаф для одежды.
– Обстановка почти спартанская, но мне хватает, – улыбнулся Василий, наблюдая 
за Матвеем, рассматривающим квартиру. – Как сказал бы Прутков: для достойного 
нету достойных наград.
– Не Прутков, а Хайям.
– Без разницы. Компьютера тут тоже нет, и это единственное, о чем приходится 
сожалеть.
Они уселись в кресла, и Василий включил торшер, создавая видимость домашнего 
уюта. Рука у него все еще была забинтована, Матвей кивнул:
– Подлечить?
– Не стоит, само заживет. Ты голоден? Могу разогреть пиццу или сосиски сварить.
– Давай лучше кофе.
Василий кивнул, и вскоре по комнатам распространился аромат «капуччино».
Кофе пили из красивых фарфоровых чашек, не торопясь начинать разговор. Оба 
понимали, что необходимо выработать какую-то дальнейшую стратегию при встречах 
на уровне спецкоманд, потому что оба принадлежали теперь к разным группировкам; 
но становилось также понятно и то, что долго такое двусмысленное положение 
длиться не может: их заставят сражаться друг против друга, и тогда придется 
решать уже целый узел проблем.
– Мне только что приснился эзотерический сон, – проговорил Матвей и пересказал 
разговор с Горшиным.
– Да, видать, не все там у них достойно восхищения, – отозвался Василий.
– Те же интриги, та же борьба за власть… Нелегко, наверное, иерархам 
избавляться от своей насекомо-зверской сущности. Недаром Ницше устами 
Заратустры говорил, что человеческое существо – это и человек и зверь 
одновременно! Знал бы он, что еще и насекомое.
– Расскажи лучше, как вы угробили Генпрокурора.
Василий пожал плечами, с неохотой принялся вспоминать подробности охоты на 
прокурора. Добавил, закончив:
– Сначала я был против участия… но когда мне дали почитать его «послужной 
список» – чего он успел натворить, – то передумал: его, подлюку, надо было 
четвертовать! Как и каждого второго депутата! Вот же подонки, мать их!.. А 
попробуй достань, привлеки к уголовной ответственности – хрен достанешь! 
Депутатская неприкосновенность, круговая порука. Из четырехсот депутатов, на 
которых заводились уголовные дела, наказано всего четверо! Даже убийц выпускают 
на волю… – Василий махнул рукой. – Нет, брат, «Чистилище» свой хлеб ест не 
даром.
Матвей с неопределенным интересом разглядывал друга, и тот отвечал знакомым 
открытым взглядом.
– Я их не оправдываю, но и не осуждаю… Сам-то как устроился?
– Нормально. – Матвей подумал немного и рассказал о том, как его пытались 
«наказать» подчиненные майора Белоярцева.
Василий в свою очередь поведал о своих отношениях с Громовым и Шевченко, потом 
признался:
– Ну, Валера – обычный опер, не более того, до кондиции ганфайтера ему еще 
работать и работать, хотя как «супер» он годится. А вот Громов… знаешь, я 
иногда его боюсь! Такое впечатление, что он видит меня насквозь.
– Может быть, он авеша, как Хватов?
– Я тоже об этом размышлял и не пришел ни к какому выводу. Был у нас один 
разговор… он пытался давить на мою психику. И тогда я, знаешь, почувствовал, 
что против него не выстою! Совершенно жуткое чувство, честное слово!
Матвей, вспомнив свой бой с Хватовым, кивнул.
– Твоя третья сигнальная тебя не обманывает, Громов – «дискретный» авеша 
Монарха.
– Почему дискретный?
– В определенные моменты он приобретает матрицу Конкере, а не носит его в себе 
постоянно. А чтобы тебе впредь его не бояться, давай-ка прямо теперь займемся 
тренингом.
– Техника убийства прикосновением пальца?