ачем он все-таки понадобился Гриффиту?
– Странно, – пробормотал, озираясь, Салих. – Гриффит был здесь с Антоновым, куда он исчез? Может быть, направился в рубку? Подождите здесь, я сейчас вернусь, посмотрите пока вон тот бункер, там есть что-то интересное.
Неподалеку и впрямь чернело прямоугольное отверстие в стене коридора. Никита послушно нагнулся, с трудом протиснулся в отверстие и оказался на хрупком эластичном мостике, пересекавшем по диагонали конусовидный зал с рядом дырчатых пластин и бурых сталагмитов на черном полу. В центре, под мостиком, располагался шишковатый нарост, усеянный острыми шипами, он иногда отсверкивал мокрым блеском, и Никита, заинтересованный, шагнул на мостик. «Осторожно, – предупредил «Вася», – мы не одни, и здесь опасно».
В тот же момент мостик лопнул, Никита рухнул вниз с высоты четырех метров. Упал он на ноги, упруго подскочил, спасаясь от взрывающихся, как стеклянные гранаты, осколков мостика, и увидел, как самая крайняя пластина с округлыми дырами медленно падает на него. Он оказался в мышеловке, простой и надежной, как колодец: бежать было некуда, а вверх по гладкой стене не заберешься. Однако у Никиты был ангел-хранитель.
Пластина толщиной в полметра успела накрениться всего на двадцать градусов к вертикали, как вдруг сверху на инспектора упала широкая черная лента и раздался голос:
– Пошевеливайтесь, маэстро.
Никита мгновенно сообразил, что от него требуется, и через секунду оказался наверху, на уступе стены, с которого начинался мостик. Дырчатая пластина с гулом ударила в стену, толкнув спасителя и спасенного в спины воздушной волной. Никита только теперь разглядел, что это не Салих, а незнакомый светловолосый крепыш в спецкостюме спасателя.
– Спасибо, – подал руку инспектор.
– Не за что, – ответил белокурый. Рука у него была сухая и твердая. – В другой раз будьте осторожнее.
Он испарился, прежде чем инспектор спросил его имя.
Спустя минуту появился спешащий Салих.
Увидев Никиту, он изменился в лице, но тут же сделал озабоченную мину.
– Все в порядке? У вас какой-то испуганный вид.
Это была ложь. Никита отлично владел собой и даже без подсказки «Васи» понял, что Салиху известно о происшествии.
– Ничего особенного, – сказал он небрежно, – там что-то упало, я посмотрел – все на месте.
– А вы туда не входили?
– Там тупик, нет хода.
– Ясно. Что ж, идемте наверх, заодно посмотрите центр управления этой махиной.
К рубке звездолета они добрались через двадцать минут, пройдя несколько километров по коридорам, залам и хитрым пандусам колоссальной машины пространства. Широкий коридор с губчатым покрытием пола и наклонными стенами вывел в яйцеобразное помещение, действительно напоминающее рубку старинного космолета, если представить, что в ней ничего не работает.
В центре помещения на ажурных пилонах стояло семь кресел, напротив каждого – слепые, серые, в зеленоватых разводах доски с пучками тонких усиков. Из стен кое-где торчали странные наросты, похожие на изуродованные когтистые лапы, позади каждого кресла в стенах – круглые вмятины, отливающие серебром. В куполе потолка, которым служил острый конец «яйца», чернели отверстия – всего семь, по числу кресел. Над входом в рубку из стены выдавался еще один нарост, напоминавший с виду выпуклый глаз насекомого в увеличенном виде. Он был вскрыт, и возле него возились на плавающей платформе несколько человек в синих комбинезонах – кибернетики, механики, электроники. Еще трое спорили у кресла. Предметом спора, насколько понял Никита, была форма тела дайсониан. Каспара Гриффита среди них не было.
– Извините, камрады, – подошел к ним Салих. – Секретарь директора здесь не пробегал?
Все трое оглянулись, замолчав. Никого из них Никита не знал и не встречал, хотя «Вася» и сообщил их имена и основные данные.
– Разве Гриффит занимается прямыми исследованиями? – нарушил молчание лысоватый аскет, худобу которого не мог скрыть даже комбинезон. – Он же администратор.
Салих пожал плечами.
– Его ищет вот этот молодой человек, а Гриффит где-то на корабле, я его встречал. – Он повернулся к Никите. – Оставайтесь пока здесь, я поищу Каспара по связи и вернусь за вами.
Салих ушел. Наступила пауза. Потом один из собеседников, маленький черноволосый турок, «включил» прерванный разговор:
– Ни следа письменности! А это значит, что хранение информации у дайсониан с самого начала было основано на ином принципе, значит, дайсониане не имели языка. И общались без помощи звука. Может быть, свет? Или пси-контакт, мыслеобщение?
– Нет-нет, – запротестовал коллега археонавта, белобрысый и красноглазый альбинос, – только не мысль. Уже точно известно, что дайсониане были электрическими существами и вполне могли общаться с помощью электромагнитного излучения в диапазоне от света до радио. Вы попробуйте сесть в это кресло – чем не электрический стул?
– Сам садись, – пробурчал аскет. – Ты мне давно напоминаешь живого дайсонианина.
Белобрысый обиделся.
– Молодой человек, не хотите примерить?
Вопрос был задан Никите, и тот не колебался. Но высидеть в кресле долго не смог и под смех присутствующих выкарабкался обратно.
– Вы правы, – сказал он, улыбаясь, – наши кресла комфортабельней. В этом слишком много выступов.
– Многовато, – согласился аскет. – Вот к тем, пониже, когда-то подводилось электричество, а к этим двум подходят световоды. Назначение остальных неизвестно. Как вы думаете, на кого были похожи дайсониане?
– На бхихоров, – сказал Никита первое, что пришло в голову.
Трое собеседников воззрились на него одинаково изумленно.
– Он гений! – изрек наконец опомнившийся альбинос. – Вы, простите, кто по специальности?
– Социальный планетолог, а