ций было три: медицинское обслуживание с аппаратом карантин-контроля, обслуживание автоматических исследовательских комплексов типа ИКО «Аргус» и адаптивной робототехники «Осьминог» и прямой доступ к технике землян на топливно-ресурсных базах.
Количество лиц, занятых на каждом направлении, оказалось достаточно велико, и Никита понял, что необходима связь с Калашниковым: без помощи специалистов отдела он не сможет гарантированно проверить всех подозреваемых в помощи «фактору сатаны». Инспектора неприятно поразило то обстоятельство, что психоэтик Флоренс Дженнифер находится в дружеских отношениях с главврачом медцентра Джанарданом Шрестхой. Дружба эта казалась странной: семидесятилетний старик, вечно мерзший даже в костюмах с терморегуляцией, лысый и неприятно высокомерный, явно не годился в друзья эффектной во всех отношениях Флоренс, но какая-то связь между ними была, и Никите пришлось ввести Флоренс Дженнифер в круг особого внимания, что было, если честно признаться, весьма нежелательно.
После семичасового бдения над расчетами с подключением к вычислению Никита разрешил себе расслабиться, и они с Мальцевым потащились в кают-компанию спейсера, зависшего над плоским торцом Д-комплекса. Сели в уголке, заказав тоник со льдом, и принялись развлекаться, вспоминая общих знакомых на Земле. Потом перешли на открытия в Сфере, и Константин поведал инспектору немало интересного, чего тот еще не знал.
По натуре кибернетик относился к холерикам: был нетерпелив, смешлив, склонен к риску, обладал быстрой речью и выразительной мимикой. Однако это не мешало ему завязывать контакты со всеми, кто вызывал у него интерес.
– Я был в зоне орбитального запрета, – рассказывал Мальцев, потягивая тоник. – Это область пространства на расстоянии миллиона километров от Дайи. Там обнаружены сооружения дайсониан, по размерам близкие к Д-комплексу. Подходить к ним опасно, вокруг них часто возникают странные вихревые поля, или, как сказал мой друг Валаштаян, «колебания вакуума». Инженеры проникли внутрь одной из шести установок, и знаешь, что они там обнаружили?
– Живого дайсонианина, – пошутил Никита.
– Почти, – засмеялся эколог. – Законсервированный машинный парк и банк генофонда! А мы гадали, куда дайсониане подевали свою технику, ведь находки на планетах немногочисленны.
– Выходит, эти орбитальные установки – просто летающие склады, выведенные подальше от любопытных глаз?
– Нет, они скорее всего представляют собой преобразователи энергии, но ты же знаешь наших инженеров – они никогда не скажут всей правды сразу, даже если они ее знают. А вообще-то машины дайсониан в высшей степени интересны. Во-первых, они многофункциональны, а во-вторых, трансформны в таких диапазонах, которые пока недоступны нашей технике.
– Так уж и недоступны, – усомнился Никита.
Мальцев смутился.
– Я, конечно, узкий специалист, но к технике близок, и это мнение не мое. Напрасно ты редко посещаешь кают-компанию Уве, услышал бы много любопытных вещей.
Кроме машинных парков, кибернетик успел посетить города дайсониан на всех трех планетах, познакомился с коммуникаторами и планетологами, физиками и биологами, поучаствовал в создании музея и сделал множество других дел, и Никита невольно позавидовал его энергии и умению осваиваться в любой обстановке. В школе контактеров Мальцев получил бы высший балл по коммуникабельности.
– Понимаешь, свои обязанности я выполняю легко, – продолжал увлекшийся Константин, – и меня тянет к неординарным задачам. Например, экспертов по технике волнует вопрос: где звездный флот дайсониан? Нашли только один сохранившийся звездолет, а где остальные корабли? Не могли же дайсониане строить Сферу вручную, без флота.
– Много мы знаем об их возможностях, – с улыбкой заметил Никита, которому нравились увлекающиеся натуры. – Может быть, они управляли строительством через метролинии.
– Вот-вот, есть и такое мнение, но опять же возникает парадокс: дайсониане, судя по Д-комплексу, имели свой метротранспорт, но на планетах до сих пор не найдена ни одна кабина! Как же они сообщались между собой? Или вот еще проблема: облик строителей. Единого мнения по сей день не существует. Все сходятся лишь в том, что дайсониане были двуноги и, может быть, двуруки, если судить по форме пультов управления, кабин и кресел в аппаратах, но точная реконструкция их облика только по этим данным – дело пустое. Там, в этих креслах, есть еще какие-то бугры и вмятины, на пультах – выемки и наросты, причем все наросты и вмятины находились в рабочем состоянии под напряжением.
– И в креслах?
– В них тоже. Представляешь, садишься в такое кресло, а там три тысячи вольт! – Константин хихикнул.
– Значит, древние дайсониане были существами электрическими, вернее, имели электроорганы, только и всего.
– Таково же мнение биологов, да и неудивительно, коль атмосфера планет насыщена электричеством, как лейденская банка. Но что интересно – к креслам дайсониан подведены еще световоды, а вместо ножных упоров сделаны ванны, содержавшие некогда сложный солевой раствор.
– Может, дайсониане имели ротовые отверстия на ногах? – серьезно заметил Никита.
Мальцев посмотрел на него с замешательством, потом понял, что инспектор пошутил.
– Ты гениально мыслишь. Подари идею.
– Пожалуйста. – Никита захрустел пластинками жареного папоротника. – А современные дайсы-островитяне тоже электрические существа?
– По-моему, нет. – Константин задумчиво выцедил стакан апельсинового напитка. – Хотя точно не знаю, поговори с биологами. Знаешь, я вспомнил… Вчера мы крутили с тобой анализ Дайсона-2, и я обнаружил интересную аномалию…
Никита поставил свой стакан с соком, нахмурился.
– Почему же я не обнаружил?
– Тебя отвлекли. Помнишь, звонила Фло?
Никита вспомнил, почесал в затылке.
– М-да… за такую невнимательность меня надо снять с работы. Почему сразу не сказал?