Тальяферро задремал, усилием воли не позволяя сознанию отключиться полностью. 
Он опасался заснуть, пока бодрствуют остальные. У него мелькнуло, что все они 
сейчас задают себе один и тот же вопрос: "Кто? Кто же из нас?" Все — за 
исключением виновного.
Вошел Мендел, и Тальяферро быстро открыл глаза. Видимый из окна кусок неба 
принял голубой оттенок. Тальяферро был рад, что окно плотно закрыто. В отеле, 
конечно, имелось кондиционирование, но те из жителей Земли, которые питали, с 
его точки зрения, странное пристрастие к свежему воздуху, в теплую погоду 
открывали окна. Тальяферро, который никак не мог забыть об окружающем Луну 
безвоздушном пространстве, при одной мысли об этом содрогнулся от ужаса.
— Кто-нибудь из вас желает что-то сказать? — спросил Мендел.
Все молча смотрели на него, а Райджер отрицательно покачал головой.
— Я проявил пленки, господа, и ознакомился с заснятым вами материалом. — Мендел 
бросил на кровать аппараты и проявленные пленки. — И ничего не обнаружил! Боюсь,
 что у вас теперь будут трудности с монтажом. Приношу вам за это свои извинения.
 Вопрос о пропавшей пленке остается открытым.
— Если она вообще существует, — широко зевнув, заметил Райджер.
— Господа, я предлагаю спуститься в номер Вильерса, — сказал Мендел.
— Зачем? — испуганно воскликнул Конес.
— Не собираетесь ли вы пустить в ход испытанный психологический прием — 
привести виновного на место преступления, чтобы раскаяние в содеянном заставило 
его сознаться? — ехидно поинтересовался Тальяферро.
— Цель, с которой я приглашаю вас в номер Вильерса, далеко не столь 
мелодраматична. Я просто хотел бы, чтобы двое невиновных помогли мне найти 
пропавшую пленку.
— Вы считаете, что она находится именно там? — вызывающе спросил Райджер.
— Вполне возможно. Наше расследование только начинается. Потом мы обыщем и ваши 
номера. Симпозиум по астронавтике не начнется раньше десяти часов завтрашнего 
утра, и нам нужно уложиться в оставшееся время.
— А если мы до тех пор ничего не выясним?
— Тогда мы обратимся за помощью к полиции.
Они осторожно вошли в номер Вильерса. Райджер покраснел, Конес был очень бледен.
 Тальяферро пытался сохранять спокойствие.
Прошлой ночью они видели комнату при искусственном освещении. Тогда озлобленный 
растрепанный Вильерс, судорожно обхватив руками подушку и устремив на них 
полный ненависти взгляд, потребовал, чтобы они убирались вон. Сейчас здесь едва 
уловимо пахло смертью.
Чтобы улучшить освещение, Мендел занялся оконным поляризатором, и в помещение 
хлынули лучи восходящего солнца.
Конес быстрым движением закрыл рукой глаза.
— Солнце! — воскликнул он так, что остальные замерли. Лицо его исказил 
неподдельный ужас, словно он вдруг взглянул незащищенными глазами на то Солнце, 
которое мгновенно ослепляет в условиях Меркурия.
Вспомнив собственное отношение к возможности выходить из помещения без 
скафандра, Тальяферро скрипнул зубами. Те десять лет, которые они провели вне 
Земли, изрядно деформировали их психику.
Конес бросился к окну, ощупью отыскивая рычаг поляризатора, но тут воздух с 
шумом вырвался из его груди, и он окаменел.
— Что случилось? — кинувшись к нему, спросил Мендел. Остальные последовали за 
ним.
Далеко внизу, простираясь до самрго горизонта, лежала каменно-кирпичная громада 
города, контуры его четко прорисовывались в лучах восходящего солнца. Сейчас он 
был обращен к ним своей теневой стороной. Тальяферро исподтишка окинул эту 
картину тревожным взглядом.
Конес, грудь которого стеснило настолько, что он не мог даже вскрикнуть, не 
отрываясь смотрел на что-то, находившееся совсем близко.
Снаружи на подоконнике лежал дюймовый кусочек светло-серой пленки, которого 
коснулись первые лучи солнца. Уголок ее, попавший в трещину, пока еще оставался 
в тени. Вскрикнув, Мендел в ярости распахнул окно и схватил пленку. Бережно 
прикрыв ее рукой, он приказал:
— Ждите меня здесь!
Говорить им было не о чем. Когда Мендел ушел, они сели и молча уставились друг 
на друга.
Мендел вернулся через двадцать минут.
— Та небольшая часть пленки, что находилась в трещине, не успела засветиться, и 
мне удалось разобрать несколько слов. На эту пленку действительно кто-то заснял 
рукопись Вильерса. Остальные записи навсегда погибли, и спасти их невозможно. 
Открытия Вильерса больше не существует, — спокойно произнес Мендел.
Он был настолько потрясен, что его эмоции уже были за гранью их внешнего 
проявления.
— Что же дальше? — спросил Тальяферро.
Мендел устало пожал плечами.
— Мне теперь все безразлично — ведь способ телепортации опять стал для человека 
нерешенной задачей, пока кто-нибудь, обладающий такими же блестящими 
способностями, как Вильерс, не откроет его заново. Я сам займусь этой проблемой,
 но я не питаю никаких иллюзий относительно собственных возможностей. Мне 
кажется, что, поскольку открытия Вильерса больше не существует, не имеет 
значения, кто из вас в этом виноват. Что даст нам дальнейшее расследование?
Отчаяние Мендела было настолько глубоко, что он весь сник.
— Нет, постойте, — раздался твердый голос Тальяферро. — В ваших глазах каждый