соображений безопасности. Негоже, если какой-нибудь сторонний наблюдатель 
заметит, что Адам говорит с закрытым ртом.
— В озвучивании? Значит ли это, что Янг должен был размышлять вслух, прежде чем 
Адам смог воспринимать его мысли?
— Нет. Хотя, возможно, так оно и было. Видишь ли, помимо обычного разговора 
двух собеседников бывают еще разные ситуации, и тут вроде бы существуют 
ограничения. Например, одно из них — расстояние. Кроме того, случается так, что 
Адам, по его словам, не может «войти» в голову человека, даже если тот 
находится по соседству. А иногда ограничения налагаются способом мышления: мозг,
 в который Адам «входит», должен сформулировать мысль, прежде чем она станет 
понятной Адаму. Он не может погрузиться в глубины памяти, пока человек, за 
которым он наблюдает, не начнет сознательно вспоминать. Адам считает, что это 
связано с привычкой большинства людей мыслить словами; когда кто-нибудь 
озвучивает свои мысли, Адаму легче читать их. Вместе с тем Адам убежден, что 
его способность к телепатии односторонняя, все прочие люди не обладают ею хотя 
бы в сколько-нибудь заметной форме, тогда как Адам — одновременно и мощный 
передатчик, и чувствительный приемник.
Хочешь, я сообщу тебе действительно необыкновенную новость? Телепатию нельзя 
назвать уникальной способностью, дарованной только человеку. Если верить Адаму, 
средняя обезьяна больше развита в этом отношении, чем средний человек, а уж 
среди обезьян самые сильные потенциальные телепаты откровение, не правда ли?
— Не знаю, Рут. Мне лично оно кажется весьма лестным. Давай вернемся к Янгу. 
Как я понимаю, Адам засек Янга, когда тот размышлял о совершенном преступлении, 
так?
— Да! И здесь мы вступаем на самую зыбкую почву во всей этой истории.
— Что ты хочешь сказать?
— Янг больше ни разу не вспомнил о преступлении — начиная с той самой ночи, 
когда все это произошло. По словам Адама — ни разу! Вот почему детали столь 
хаотичны. Часть того времени, в течение которого Янг думал о преступлении, Адам 
спал. Он проснулся от лая собаки, подавшей голос, когда Янг вернулся в институт.
 Адам выглянул из окна, увидел, как Янг вылезает из машины поодаль от ворот, и 
ему стало любопытно, кто это такой и почему такси не заехало во двор. Вдруг 
Адам уловил то, что он позднее описал как исключительно сильные, но 
«разорванные» мысли. Он тут же понял, что Янг убил кого-то и закопал тело, но 
не смог вычленить побольше деталей: в голове Янга царил хаос. Адам сказал, что 
мысли его слишком уж "прыгали".
Янг сразу же прошел в свою комнату и принял сильный седатив, который вырубил 
его через несколько минут. Адам не разобрался в причинах, но, по его словам, 
Янг с тех пор просто не может вспомнить, что он совершил преступление.
— Не может или не хочет?
— Адам не знает. Он рассматривал, например, такую возможность: Янг, видимо, 
недостаточно сильный «передатчик», который «включается» только в состоянии 
сильного стресса. А может быть, это род какой-то подсознательной блокировки. 
Адам еще не встречал человека, который мог бы ставить блок сознательно, и он 
убежден к тому же, что на то, чем скованы мысли Янга, это никак не похоже. Адам 
говорит, он еще слишком мало знает о своей способности, чтобы делать 
определенные выводы о сложившейся ситуации.
— Сколько лет Адаму, Рут?
— Одиннадцать.
— Ну что же, для ребенка его возраста он весьма трезво рассуждает. По крайней 
мере настолько трезво, что, может быть, есть смысл попробовать…
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что, возможно, окружной прокурор уже созрел. Я снова 
испытываю интерес к этой истории. Конечно, люди моего склада привыкли верить 
своим глазам, поэтому давай, Рут, готовь демонстрацию.
— Договорились, Бад. Почему бы тебе не пообедать сегодня с нами? Уверена, 
Делмар и Мак расскажут тебе намного больше, чем я. Да, только помни — я 
попрежнему не желаю выставлять Адама на всеобщее обозрение.
— Рут, мне неловко об этом говорить, но ты ни разу не упомянула, известно ли 
Адаму, что ты делишься со мной?
— Да, конечно, у меня от него нет секретов. Он слишком хорошо меня знает. Я не 
уверена, что он отдает себе отчет в том, какой размах примут события, если дело 
передадут в суд и ему придется давать показания. Но я-то осознаю это в полной 
мере, вот почему любым способом хочу избежать судебной процедуры.
— Когда обед?
— Приходи к семи.
Лаборатория сканирования располагалась в куполе, который лежал на полпути между 
домом доктора Скуновера и теплицей, где доктор Веллингтон Смит ставила свои 
садоводческие эксперименты.
Карлос Колина остановил машину без номера перед лабораторией и выключил 
зажигание. Помощник шерифа, Гас Риос, вынул наручники из «бардачка» и опустил 
их в карман куртки. Затем оба покинули машину и вошли в здание через двойные 
двери, которые открывались автоматически. Внутри их глазам представилось 
просторное помещение — добрых десять футов от пола до потолка, — в центре 
которого возвышалось какое-то большое, сложное сооружение, усеянное 
индикаторами и сигнальными лампочками. В верхней его части виднелась люлька, 
укрепленная на кардановых подвесах, а в люльке сидел спеленутый ремнями человек.
 На нем был странной формы шлем, от которого тянулись сотни тонких проводов — 
они объединялись в жгуты и исчезали в сооружении. Ноги, руки и торс человека 
были обнажены, и они тоже соединялись с приборами, правда, некоторые из