Он до крови закусил губу. — Но прошлое изменить нельзя.
Брек смотрел на огромный безмолвный куб автовизора.
— А что если можно? — прошептал он.
Астрарх встал и, дрожа, схватил его за руку.
— Ты и прежде говорил об этом, — задыхаясь, произнес диктатор. — Тогда я не 
хотел тебя слушать. Но теперь попробуй все, что можешь, Веронар. Спаси нас, 
чтобы мы не изжарились живьем в перигелии. Ты и в самом деле думаешь…
Бледный Астрарх покачал головой.
— Я сошел с ума, — прошептал он. — Разве можно изменить даже две минуты 
прошлого! — Его глубоко сидящие глаза сверлили Брека. — Хотя ты и делал 
удивительные вещи, Веронар…
Землянин все еще не отрывал взгляда от своего великого создания.
— Сам автовизор подсказал мне перед боем решение этой задачи, — медленно 
прошептал он. — Поля детектора поймали луч Тони Гримма и проанализировали 
частоты. Он применяет ахронную радиацию с частотой на целую октаву выше, чем 
все то, что пробовал я. Должно быть, это и есть путь к достижению 
чувствительности и проницаемости, которую я надеялся получить.
Глаза Астрарха зажглись надеждой.
— Ты думаешь, нас можно спасти? Но как?
— Если луч высокой частоты найдет определяющие факторы, — ответил Брек, — то, 
может быть, удастся и изменить их при помощи достаточно мощного поля. Вспомните,
 что мы имеем дело с вероятностями, а не с достоверностью. И небольшие факторы 
могут приводить к важным результатам. Нужно перемонтировать датчики. И нам 
понадобится энергия, чтобы спроектировать прослеживающие поля. Нужен целый 
поток энергии, чтобы выделить решающий фактор и попытаться его изменить. Но 
ведь силовые установки не работают.
— Перемонтируй свои датчики, — предложил Астрарх. — А энергия у тебя будет, 
даже если мне придется бросить всех, кто есть на борту, в топки конвертеров 
вместо горючего.
Вновь успокоившись и преисполнившись доверия к Бреку, низенький человек 
вопрошающе посмотрел на высокого худощавого землянина.
— Ты странная личность, Веронар, — заметил он. — Воюешь со временем и судьбой, 
чтобы раздавить родную планету. Не удивительно, что люди называют тебя 
ренегатом.
Брек ответил не сразу. Наконец в изнеможении покачав головой, он сказал:
— Я не хочу изжариться живьем. Дайте мне энергию… и мы повторим этот бой.
Разбитый корабль летел по направлению к Солнцу. Два десятка 
высококвалифицированных техников под опытным руководством Брека трудились над 
тем, чтобы перемонтировать ахронный датчик. И сотня людей работала под жестким 
присмотром самого Астрарха, ремонтируя поврежденные атомные конвертеры.
Они уже пересекли орбиту Венеры, когда автовизор ожил и зажужжал. Астрарх стоял 
с Бреком у вогнутой доски управления. Тень сомнения вновь промелькнула в его 
покрасневших, давно не знавших сна глазах.
— Ну как, теперь можно вернуться к бою? — спросил он.
— Пока ничего конкретного сделать нельзя, — ответил Брек. — Сначала мы должны 
исследовать прошлое, определить, почему Тони Гримм изобрел лучший автовизор, 
чем я. С помощью поля высокой частоты и использовав, если понадобится, всю 
мощность судовых конвертеров, мы должны изменить этот фактор. Тогда исход боя 
может оказаться иным.
Брек стал перебирать клавиши управления. Ахронные интеграторы зажужжали, 
огромный черный куб замерцал, и по нему стали пробегать призрачные образы. То 
тут, то там вспыхивали и исчезали цветные огоньки сигналов.
— Ну, что? — хрипло, с тоской спросил Астрарх.
— Работает! — заверил его Брек. — Следящие поля бегут по всем мировым линиям, 
пересекавшимся во время боя, уходят в прошлое на месяцы и годы. Анализаторы 
выделяют самый слабый, а значит, и легче всего изменяемый определяющий фактор.
Астрарх схватил его за плечо.
— Там… в кубе… это ты!
Призрачный образ землянина потух и вновь появился. И с этой минуты изображение 
Брека стало мелькать в кубе беспрерывно. Сначала он видел себя в большой 
лаборатории арсенала, в Астрофоне. Каждый раз он был одет по-другому, каждый 
раз казался все моложе.
Потом фон изменился. Брек затаил дыхание: он узнал мелькающие голые каменистые 
холмы цвета охры и низкие желтые здания из необожженного кирпича. Увидев 
веснушчатого рыжего юношу и стройную загорелую темноглазую девушку, он 
вздрогнул.
— Это на Марсе! — прошептал он. — В Торэне, Тони Гримм. И Элора Рони, 
марсианская девушка, которую мы оба любили.
Мелькание в кубе вдруг приостановилось, картина застыла. Скамья на пыльном 
школьном дворе у кирпичной стены. Элора Рони с пером в руке. На коленях у нее 
клочок бумаги, под который подложена стопка книг. Темные глаза устремлены вдаль,
 на загорелом лице огорчение и тревога.
В огромной мрачной каюте разбитого корабля тихонько зарыдал гонг. В кубе 
зажглась красная стрелка и ткнулась острием в записку на коленях девушки. 
Вокруг нее вспыхнули загадочные знаки. И Брек заметил, что ахронные интеграторы 
перестали гудеть.
— Что это? — с тревогой спросил Астрарх. — Школьница пишет записку… какое это 
имеет отношение к космическому бою?
Брек расшифровал огненные знаки.
— Она решила бой в тот день, двадцать лет назад. — В его голосе звучало