направился к своему дому, но, почувствовав, что вескеряне все еще неподвижно 
стоят, обернулся.
— Прибыл новый человек, — сказал он. — Ему нужно будет помочь перенести вещи. 
Можете поставить их в большой склад, пока он сам что-нибудь не построит.
Гарт смотрел, как они заковыляли по лужайке к кораблю, затем вошел в дом и 
получил некоторое удовлетворение, хлопнув дверью так, что одна из створок 
треснула. С таким же болезненным удовольствием он откупорил последнюю бутылку 
ирландского виски, которую хранил для особого случая. Что ж, случай, конечно, 
особый, хотя и не совсем такой, какого ему хотелось. Виски было хорошее и 
частично заглушило неприятный вкус во рту. Если бы его тактика сработала, успех 
оправдал бы все. Но он потерпел неудачу, и к горечи поражения примешивалась 
мучительная мысль о том, что он выставил себя в дурацком свете. Сингх улетел, 
не попрощавшись. Неизвестно, какое впечатление создалось у него об этом 
происшествии, но по возвращении на Землю он, конечно, будет рассказывать 
удивительные истории. Ладно, беспокойство за свою репутацию можно отложить до 
следующего раза, когда он пожелает снова завербоваться. А теперь надо наладить 
отношения с миссионером. Сквозь завесу дождя Гарт разглядел, что священник 
старается установить складную палатку, а все жители деревни выстроились рядами 
и молча наблюдали. Само собой разумеется, никто из них не предложил помощи.
К тому времени, когда палатка была поставлена и в нее были сложены корзины и 
ящики, дождь прекратился. Уровень жидкости в бутылке значительно понизился, и 
Гарт почувствовал себя более подготовленным к неизбежной встрече. По правде 
говоря, он искал повода заговорить с миссионером. Если оставить в стороне всю 
эту противную историю, после года полного одиночества казалось привлекательным 
общение с любым человеком, кем бы он ни был. "Не согласитесь ли вы пообедать со 
мной? Джон Гарт", — написал он на обороте старой накладной. Но может быть, 
старик слишком напуган и не придет? Пожалуй, это не лучший способ наладить 
отношения. Пошарив под койкой, он нашел подходящий ящичек и положил в него свой 
револьвер. Когда Гарт открыл дверь, Итин, конечно, уже поджидал своего учителя, 
так как сегодня была его очередь исполнять обязанности Собирателя Знаний. 
Торговец протянул ему записку и ящик.
— Отнеси-ка это новому человеку, — приказал он.
— Нового человека зовут Новый Человек? — спросил Итин.
— Нет! — резко ответил Гарт. — Его зовут Марк. Но ведь я прошу тебя только 
отнести это, а не вступать в разговор.
Каждый раз, когда Гарт выходил из себя, вескеряне с их педантичным мышлением 
выигрывали раунд.
— Ты не просишь вступать в разговор, — медленно произнес Итин, — но Марк, может 
быть, и попросит. А другие поинтересуются, как его зовут, и если я не буду 
знать его име…
Он осекся, так как Гарт захлопнул дверь. Впрочем, это не имело значения: при 
следующей встрече с Итином — через день, через неделю или даже через месяц — 
монолог будет возобновлен с того самого слова, на котором он кончился, и мысль 
будет разжевываться до полной ясности. Гарт выругался про себя и залил водой 
две порции самых вкусных из еще сохранившихся у него концентратов.
Раздался торопливый стук в дверь.
— Войдите, — проговорил Гарт.
Вошел священник и протянул ящик с револьвером.
— Благодарю вас за то, что вы дали его мне взаймы, мистер Гарт, я ценю тот дух, 
который побудил вас послать его. Я не имею никакого понятия о том, что 
послужило причиной неприятностей, сопровождавших мое прибытие, но, пожалуй, 
лучше всего их позабыть, если мы собираемся некоторое время жить вместе на этой 
планете.
— Пьете? — спросил Гарт, взяв ящик и показывая на бутылку, стоявшую на столе. 
Он налил два стакана дополна и протянул один священнику. — Я думаю примерно так 
же, как и вы, но я должен, однако, вам объяснить, почему это произошло. — Он 
секунду хмуро смотрел на свой стакан, затем поднял его, приглашая выпить. — Это 
большой мир, и мне кажется, что мы должны устроиться в нем как можно лучше. За 
ваше здоровье.
— Господь да пребудет с вами, — сказал отец Марк и тоже поднял стакан.
— Не со мной и не с этой планетой, — твердо заявил Гарт. — Вот в чем загвоздка. 
— Он выпил с полстакана вина и вздохнул.
— Вы говорите так, чтобы шокировать меня? — с улыбкой спросил священник. — 
Уверяю вас, на меня это не действует.
— И не собирался шокировать. Я сказал буквально то, что имел в виду. Я 
принадлежу, вероятно, к тем, кого вы называете атеистами, а потому до 
религиозных взглядов мне нет никакого дела. Здешние жители, простые 
необразованные существа каменного века, умудрялись до сих пор обходиться без 
всяких суеверий и без зачатков религии, и я надеялся, что они и дальше смогут 
жить так.
— Что вы говорите? — нахмурился священник. — Вы хотите сказать, что у них нет 
никакого божества, никакой веры в загробную жизнь? По-вашему, они должны 
умереть…
— И умирают, и превращаются в прах, как все остальные живые существа. У них 
есть гром, деревья, вода, но нет бога-громовержца, лесных духов и русалок. У 
них нет табу и заклинаний и уродливых божков, которые мучали бы их кошмарами и 
разными ограничениями. Они единственный первобытный народ из всех виденных мною,
 который совершенно свободен от суеверий и благодаря этому гораздо счастливее и 
разумнее других. Я хочу, чтобы они такими и остались.
— Вы хотите удержать их вдали от бога… от спасения? — Глаза священника