— Если он вышел наружу для того, чтобы его убили, — объявила Бетти Ордуэй, со 
свойственной ей железной логикой, — это не убийство, а самоубийство. Если же он 
сделал это, чтобы добыть кристаллы, то я не могу понять, что, собственно, он 
задумал.
— А я не видела, чтобы ты пыталась ему помочь, — обращаясь к Лорне, насмешливо 
заметила Хони.
Лорна не стала спорить.
— Я до сих пор по-настоящему не знала, какой он, — пристыженно сказала она и 
ушла к себе.
— Нам надо бы пойти за ним, — проговорил Гривс. Остальные пропустили эти слова 
мимо ушей.
— Как бы все ни сложилось, мы стартуем в одиннадцать восемнадцать, — сказал 
Ригс и ушел в штурманскую рубку.
А мы стояли без дела и старались не смотреть друг другу в глаза. Многие думали: 
"Может, мы и вправду неважно с ним обходились, но только особенного вреда от 
нас ему, черт побери, не было!"
Всех нас, кажется, в один и тот же миг поразило, что после трех дней 
непрестанного лопотания и ударов по земле вокруг воцарилась мертвая тишина. 
Каждый пытался завязать разговор и, сказав два слова, умолкал. Пожалуй, в это 
время все мы начали понимать, что хотела сказать Лорна.
Пурчи мягко выразил нашу общую мысль:
— Он не хотел возвращаться на корабль. Он не хотел возвращаться на Землю. Он 
нигде не был своим, потому что никто не подумал принять его в свой круг. Не 
удивительно, пожалуй, если ему все осточертело!
В последующие десять часов едва ли было произнесено полсотни слов, конечно не 
считая служебных разговоров.
За каких-нибудь полтора часа до старта мы услышали, что лопотуны возвращаются. 
Одна за другой показывались их головы.
— Опять захотели жрать! — сказал кто-то.
Я включил экраны. Кустарник кишел лопотунами; несметной толпой они двигались к 
кораблю.
— Капитан! — крикнул я. — Не пора ли нам в путь? Спалим на них чешую.
— Заткни свою дурацкую глотку! — возмутилась Лорна. Она говорила шепотом, но я 
уверен, что ее было слышно по всему кораблю. — Они несут Слопса назад!
Она была права! В самом деле, она была права! Обхватив ногами шею бегущего 
вприпрыжку лопотуна, немного посинев — кислород у него уже кончался — и 
все-таки широко улыбаясь, Слопс подъехал к кораблю, окруженный сотнями 
чешуйчатых чудовищ. Лопотун, принесший Слопса, опустился на колени, и Слопс, у 
которого закоченели все члены, слез на землю. Он помахал рукой, и добрых 
полсотни лопотунов, сев на корточки, принялись бить кулаками по земле. Слопс 
устало направился к кораблю, и четыре лопотуна пошли за ним, неся на головах по 
огромному узлу.
— Люк открыт? — догадался кто-то спросить. Я проверил: да, он был открыт.
Из люка донеслись глухие звуки, словно упало что-то тяжелое. Тут же послышалось 
терзающее слух лопотание. Потом красная лампочка погасла и загудел воздушный 
насос. Наконец дверь отворилась. Мешая друг другу, мы кинулись стаскивать со 
Слопса шлем и костюм.
— Я хочу есть, — сказал он, — и ужасно устал. И, наверное, на всю жизнь 
останусь глухим.
Мы растерли его, закутали и накормили горячим супом. Пока мы хлопотали вокруг 
него, он уснул. Меж тем подошло время старта. Мы привязали Слопса к койке, 
закрепили его четыре тюка, дали несколько коротких вспышек, чтобы отогнать 
лопотунов, и унеслись к звездам.
В тюках оказалось восемьсот девяносто два великолепных кристалла. На обратном 
пути мы так старались воздать Слопсу за все его мучения, что стали ревновать 
его друг к другу. А Слопс — он больше не был "почти". Он безусловно был "совсем 
настоящим". В голосе — металл, в походке — упругость.
Он работал над добытыми кристаллами, как одержимый. Вначале он только твердил, 
что совершенно необходимо научиться синтезировать их. Мы помогали ему. И 
мало-помалу история его успеха всплыла наружу. Чем дальше он подвигался в 
изучении сложной решетки кристаллов, тем больше нового сообщал нам. Таким 
образом, к тому времени, как мы достигли Луны, нам уже было известно, что 
произошло.
— У вас неверное представление о лопотунах! — сказал Слопс. — У людей есть один 
ужасный недостаток: они боятся всего, чего не понимают. Это довольно 
естественно. Но почему, встретив странное живое существо и поразившись его 
видом, они воображают, что оно непременно нападет на них?
Представьте себе, что вы маленькое животное, скажем бурундук. Вы спрятались под 
стол, подбираете крошки от печенья и занимаетесь, так сказать, своим делом. В 
комнате сидят пять или шесть человек, и один из них цедит длинную историю про 
фермера и дочку бродячего торговца. Наконец он дошел до соли, и все хохочут. А 
что же почтенный бурундучок? Он знает только, что животные за столом 
разразились громким ревом. И чуть не помирает со страху.
В точности то же самое происходит между людьми и лопотунами. Только люди тут 
для разнообразия играют роль бурундуков.
Кто-то не выдержал:
— Не хочешь ли ты сказать, что эти полу-ящерицы полу-обезьяны смеялись над 
нами?
— Вот послушайте, — произнес Новый Слопс. — Как легко мы приходим в 
негодование! Да, я хотел сказать именно то, что сказал. Человеческие существа —