можешь продолжать искать Бога, и нигде его не найдешь, потому что он всюду. Ум 

продолжает его упускать, потому что уму хочется, чтобы он был объектом, а Бог 
не 
объект. 


Бог - это вибрация. Если ты настроен на беззвучный звук существования, если ты 

настроен на звук хлопка одной ладонью, если ты настроен на то, что индийские 
мистики 

назвали анахат - предельная музыка существования, если ты настроен на 
таинственное, 

ты узнаешь, что есть только Бог, и нет ничего другого. Тогда Бог становится 
синонимом 

существования. 


Но эти вещи нельзя понять, эти вещи нельзя низвести до знания - и именно в этом 


Теннисон упускает, упускает всю суть. Он говорит: 


Маленький цветочек - если бы только я мог понять, что ты такое, с корнем и всем 


сущим, все во всем, я знал бы, что такое Бог и человек.
 


Но все это "бы" и "если". 


Басе знает, что такое Бог и человек, в этом восклицательном знаке - кане. "Я 
изумлен, я 

удивлен... подорожник цветет у ограды!" 


Может быть, это ночь полнолуния, или, может быть, раннее утро - я вижу 
реального 
Басе, 

стоящим у обочины дороги, неподвижно, словно у него остановилось дыхание. 

Подорожник... и так красиво. Все прошлое ушло, все будущее исчезло. В его уме 
больше 

нет вопросов, лишь чистое изумление. Басе стал ребенком. Снова эти невинные 
глаза 




ребенка, смотрящие на подорожник, внимательно, любяще. И в этой любви, в этой 
заботе 

есть совершенно другого рода понимание - не интеллектуальное, не аналитическое. 


Теннисон интеллектуализирует все это явление и разрушает его красоту. 


Теннисон представляет Запад, Басе представляет Восток. Теннисон представляет 

мужской ум, Басе - женский. Теннисон представляет ум, Басе - не-ум. 


Послесловие: Пункта Назначения Нет 

Различие очень тонко, но это то же самое различие, что и между умом и сердцем, 
что и 

между логикой и любовью, или, что еще более адекватно, что и между прозой и 
поэзией.