подвижного носа.
 В корзине мы были вдвоем - я и Юрий, мой коллега по командировке. Я в меру 
своих сил старался уклоняться, хотя и не всегда успешно, Юрий же, не имевший 
практических навыков в боевых искусствах и уделявший все свое внимание тому, 
чтобы не вывалиться из корзины, оказывался менее удачливым, и жидкость каждый 
раз залепляла его очки, полностью лишая способности видеть.
 Вполголоса комментируя свое отношение к местной фауне, Юрий одной рукой 
продолжал цепляться за бортик, а другой снимал и протирал очки. Слон же в это 
время отыскивал новую двухметровую ямку, чтобы порадовать нас очередным прыжком.
 Убедившись, что очки вновь находятся на своем месте, мерзкое животное в 
очередной раз изгибало хобот и издавало хлюпающий звук...
 Наконец; прыжки, плевки и немые (по крайней мере со стороны слона), но бурные 
разборки с погонщиком изрядно надоели нашему четвероногому транспортному 
средству, и слон решил освежиться, разумно выбрав для этого грязный 
взбаламученный водоем, кишащий крокодилами. Когда он, войдя в воду по грудь, 
задумался, стоит ли ему прилечь или даже поваляться на спине, я, несмотря на 
многолетнюю тренировку контроля над эмоциями, почувствовал состояние, близкое к 
панике. Чего-чего, а плыть к берегу, локтями и коленями расталкивая пусть 
небольших, но назойливых крокодилов мне хотелось меньше всего на свете.
 Погонщик что-то громко заверещал, отчаянно нахаживая слона палкой между глаз. 
Раньше он подавал команды, засовывая палку с крюком на конце в лопухообразные 
слоновьи уши, но тут надо было спасать положение. Опустившись на колени, 
вредное животное задумалось, потом возвело к небу маленькие свирепые глазки, и 
наконец медленно, с явной неохотой поднялось на ноги, бросив на разевающих 
пасти рептилий полный сожаления прощальный взгляд. Неторопливо переставляя ноги 
с налипшим на них илом, слон выбрался на берег, и мы все вздохнули с 
облегчением.
 На всякий случай хочу оговориться, что катание на нормальных парковых слонах 
отличается от моего волнующего опыта, как поездка на лимузине от Лос-Анджелеса 
до Сан-Франциско от скачке на "газике" на перегоне Ханты-Мансийск-Магадан.
 Парковые слоны двигаются исключительно по ровным дорожкам, не вступают в 
конфликты с погонщиками и не имеют дурной привычки оплевывать пассажиров. При 
виде нацеленного на себя фотоаппарата они даже по собственной инициативе 
позируют, изящно изгибая хобот "чайником".
 Другим захватывающим приключением был двухдневный пеший переход через джунгли, 
правда при участии проводников и слонов, на сей раз вместо пассажиров 
перевозивших наши вещи и палатки для ночлега. Джунгли действительно оказались 
совершенно дикими, со всем буйным многоцветьем тропической природы, бабочками, 
змеями, диковинными ящерицами и насекомыми.
 Нам посчастливилось даже увидеть двух тигров совсем недалеко от нашей группы, 
но звери были или слишком сытыми, или не имели ни малейшего желания связываться 
со слонами и сопровождающей их компанией. Должен признать, что смотреть на 
вольного и дикого тигра в джунглях и в зоопарке за широким рвом, заполненным 
водой, это, как говорят одесситы, две большие разницы. Немного позже, когда 
испуг прошел, у меня появилось сильное подозрение, что в кустах рядом с тиграми 
скрывалась пара тайцев, погоняющих их хворостиной, потому что точь в точь такая 
же полосатая и когтистая парочка была изображена на рекламном плакате "Слоновой 
деревни" - фирмы, организовавшей эту экскурсию.
 До поездки в Таиланд мне в основном доводилось путешествовать только по Европе,
 с небольшим кратковременным заездом в Африку, и, возможно поэтому, с того 
самого момента, как я ступил на трап самолета, и меня окутали волны горячего и 
влажного воздуха, пропитанного совершенно новыми, непривычными запахами, я 
почувствовал, что влюбляюсь в эту страну.
 Был конец ноября, в Москве уже давно лежал снег, а здесь царствовала жара, 
причем жара не такая, как бывает в России даже в очень жаркие летние дни. В ней 
не чувствовалось какого-то холодного стержня, свойственного средней полосе, 
когда, даже наслаждаясь теплом, ты не можешь отделаться от чувства, что это 
ненадолго, что скоро снова придется кутаться в теплые куртки и шарфы.
 Когда первые восторги улеглись, и я адаптировался к жаре, у меня возникло 
смутное навязчивое чувство, что это и есть мой мир, что я был рожден для того, 
чтобы жить в этом влажном и теплом климате. Возможно, во мне взыграли 
атавистические воспоминания о беззаботной пасторальной жизни наших 
предков-обезьян (увы, я не придерживаюсь версии инопланетного происхождения 
человека) в жарких тропических джунглях.
 Таиландская жара сочеталась с дыханием океана, с дыханием джунглей, с 
взметнувшими ввысь снопы сочной зелени кронами пальм, с гармоничной и 
естественной красотой местных жителей, с яркими, как крылья бабочки, нарядами 
стройных бронзовокожих красавиц.
 Из Бангкока мы отправились в Потайю и поселились в небольшом уютном бунгало, 
где кроватью служило небольшое возвышение самого пола, застеленное удобным 
упругим матрасом.
 На Потайю опустилась бархатная южная ночь, рассыпав ворохи огромных сияющих 
звезд. В этой ночи царила ленивая тропическая нега, ее наполняли запахи цветов, 
резкие вскрики птиц и пение цикад. Тайская ночь - время прогулок, развлечений и 
приключений.
 Завтракали мыв небольшом ресторанчике, принадлежащем отелю и расположенном 
прямо на берегу океана. Рядом со столиками стоял огромный прямоугольный 
аквариум. Я называл его "Дружба народов", ибо его обитатели были подобраны 
мудрыми тайцами с таким расчетом, чтобы ни один из них при всем желании не мог 
съесть соседа. Там были и небольшие акулы, и причудливые неизвестные мне рыбы,