За тренировками и встречами с Аней я как-то совсем забыл о Веронике. 
Перспектива снова встретиться с ней и, тем более, переспать, была мне 
достаточно отвратительна, так что произошло нечто вроде вытеснения мыслей о 
необходимости выполнить это задание, и, поскольку Лин больше не напоминала мне 
об этом, я решил, что судьба ко мне благосклонна, и об этом этапе обучения 
женщиной я могу благополучно забыть. Однако жизнь распорядилась иначе.
 Весь город готовился к традиционной осенней ярмарке, приуроченной к седьмому 
ноября. Конечно, эта ярмарка не шла ни в какое сравнение со знаменитой ярмаркой 
в Севилье, но для крымчан она была не менее важным мероприятием.
 На площади возводили ярко разукрашенные торговые павильоны, шла подготовка к 
народным гуляньям, кустари заготавливали впрок всевозможные поделки, 
устанавливались жаровни для шашлыков, плова и разных национальных блюд.
 Ярмарка продолжалась два дня, субботу и воскресенье, и за эти два дня 
симферопольцы должны были запастись на всю зиму дешевой картошкой, морковкой, 
соленьями и прочими разносолами.
 Народ плясал, пил, гулял, веселился и, с запасливостью предусмотрительного 
хомяка, мешками тащил в дом дары полей.
 Я, если исключить выпивку, занимался тем же самым, активно включаясь в общее 
веселье, и с живым интересом бродил по ярмарке, слушая музыку, разглядывая 
павильоны и принюхиваясь к ароматам кухонь народов СССР, прикидывал, чего бы 
еще такого попробовать.
 Симферопольская ярмарка, с детства ставшая важной частью моей жизни, наряду с 
восторженными и радостными чувствами, неизменно отзывалась у меняв душе смутной 
тревожной грустью. Она была своеобразным рубежом, последним всплеском 
активности и веселья перед наступлением долгой и унылой зимы. С ярмаркой 
уходили последние, иногда по-летнему теплые дни крымской осени, и вместе с ними 
уходил в прошлое очередной этап моей жизни.
 Шел последний день ярмарки, когда покупательский ажиотаж достигал апогея, и у 
меня просто не оставалось времени размышлять о связанных с приближением зимы 
душевных переживаниях.
 Я бодрым аллюром курсировал между ярмаркой и домом с закинутыми на плечи 
мешками овощей и фруктов. Мать, для которой осенние заготовки оказывались 
гораздо более важным событием, чем для Рокфеллера приобретение новых и 
исключительно доходных нефтяных месторождений, пребывала в состоянии крайнего 
возбуждения и громовым командирским голосом отдавала все новые распоряжения, 
которые я должен был исполнить как минимум со сверхзвуковой скоростью.
 Под громовые раскаты хорошо поставленного голоса Александры Авериновны я 
скинул с загривка огромный мешок с картошкой, и, отирая пот со лба, тут же 
бодрой рысцой потрусил обратно к чадящему разгулу ярмарки. К счастью, основная 
часть работы была выполнена, и оставалось купить какую-то мелочь. Сокращая путь,
 я двинулся наискосок через парк Тренева, лавируя среди толпы озабоченных, 
нагруженных покупками граждан. Я как раз собирался обогнать девушку, шедшую 
впереди меня с тяжелой авоськой, набитой картошкой, как вдруг ручка авоськи 
оторвалась, и картошка посыпалась на землю.
 Пытаясь подхватить оторвавшийся край другой рукой, девушка резко развернулась, 
и, наткнувшись на меня, выронила авоську и оказалась прямо в моих объятиях.
 Наградив меня убийственным злобным взглядом, она начала было какую-то 
малолестную для меня фразу и осеклась на полуслове. Мы с Вероникой ошеломленно 
уставились друг на друга, и я прочел в ее глазах пришедшее на смену злости 
узнавание, в свою очередь сменившееся черной ненавистью, смешанной с испугом.
 Когда я понял, кто передо мной, все неприятные воспоминания, ненависть и 
отвращение, так долго хранившиеся в моей душе, вдруг испарились словно по 
мановению волшебной палочки.
 Я не знал, чему я был обязал столь неожиданным поворотом сюжета - судьбе или 
личной силе. Для меня несомненным было одно: эта встреча не была случайной. Она 
должна была произойти, хотел я того или нет, потому что это был необходимый 
этап обучения. Я вспомнил, что с Аней я столкнулся почти так же, неожиданно и 
нос к носу. Теперь, когда работа с Аней была завершена, судьба привела в мои 
объятия Веронику. В такой ситуации я не мог цепляться за старые детские чувства 
и обиды. Я готовился стать воином жизни, и я должен был действовать, как даос.
 Все эти мысли промелькнули у меня в голове буквально в доли секунды, и, честно 
говоря, хотя я и решил действовать, как даос, я не имел ни малейшего 
представления, что должен делать даос в подобном положении. Поскольку ничего 
путного мне в голову так и не пришло, я, на всякий случай покрепче сжав ее 
запястья, попавшие мне в руки во время столкновения, поцеловал в щечку 
сочащуюся ненавистью, как бультерьер при виде волка, девушку.
 Вероника ошалело отпрянула, ее руки напряглись в попытке вырваться из захвата, 
и я едва успел заблокировать подъемом вверх согнутой ноги яростный удар коленом,
 направленный мне в пах. Казалось, она находится на грани истерики.
 Я понял, что памятуя о мучительной смерти когда-то натравленного на меня дога, 
девушка собирается дорого продать свою жизнь, и будет сопротивляться до 
последнего.
 В попытке обезопасить себя, я резко присел, выполнив технику "прыжок с камня", 
и одновременно завел ее руки за спину. Сомкнув кольцо рук у нее под ягодицами, 
я резко выпрыгнул вверх, прижимая ее к себе и лишая таким образом возможности 
размахивать конечностями с целью нанесения мне тяжелых телесных повреждений.
 Туфелька, свалившись с ноги Вероники, покатилась по асфальту, и я понял, что 
она сейчас завопит, как пожарная сирена.
 - Успокойся! Я тебя не трону! - скороговоркой начал объясняться я, надеясь