Я видел смутные обрывки проплывающих перед глазами картин - смеющееся Танино 
лицо, когда она целует меня, забавляясь над моим смущением, слышал ее смех и 
какие-то милые забавные фразы, которыми она поддразнивала меня, подшучивая над 
моей неопытностью, столь неподходящей парню моего роста и сложения.
 С каждой новой встречей моя уверенность в себе росла, и вместе с ней росла моя 
привязанность к Тане. Я уже успел изучить реакции своего тела, больше не 
удивлялся им и перестал чувствовать смущение.
 Избавившись от поглощенности собственными ощущениями, я уже мог обращать 
больше внимания на Таню, изучая ее, привыкая к ней, начиная ее понимать и 
доверять ей. Рядом с ней я взрослел на глазах, уже почти без страха готовясь к 
тому, чтобы впервые познать любимую женщину и из мальчишки превратиться в 
мужчину.
 Потом я вспомнил, как ждал ее у сарая, постепенно приходя к выводу, что она не 
придет. Уверенный в ней, я решил тогда, что что-то случилось, что-то, что 
помешало нашему свиданию. Дни шли, а Таня не объявлялась. Я уже понял, что она 
больше не позвонит, и боль разочарования была почти нестерпимой. Моя первая 
женщина меня обманула, и я не понимал, зачем ей это было нужно.
 - Почувствуй кирпичик, построенный на этом опыте, - услышал я голос Лин. - Он 
некое целостное образование, хранящееся в твоей душе, но о существовании 
которого ты никогда раньше не отдавал себе отчета. Сейчас ты должен осознать 
его в медитации и понять, из чего соткана его структура.
 Я сосредоточился, переводя медитацию воспоминаний в медитацию осознания. Таня 
отступила на задний план, и где-то внутри меня начал формироваться тяжелый, 
увеличивающийся в размерах шар. Этот шар казался живым и независимым от меня и 
моего сознания. Он существовал сам по себе, и под его замкнутой оболочкой 
угадывалась какая-то напряженная жизнь, напряженное движение. В нем были 
заключены чувства и мысли, видения и звуки.
 Шар словно хотел передать мне что-то, сообщить нечто очень важное, и мне 
казалось, что в нем заключено некое откровение, близкое к озарению, которое 
вот-вот откроет мне великую истину, и в то же время что-то во мне 
сопротивлялось, не желая знать того, что мог сообщить мне шар. Я погрузился во 
внутреннюю борьбу, и, видимо, это отразилось на моем лице.
 Я почувствовал, как рука Лин мягко легла мне на плечо. - Не отвергай эту часть 
себя, - сказала она. - Даже если ты узнаешь то, что тебе неприятно, это не 
имеет значения. Достаточно лишь отключиться от чувств и стать чистым сознанием, 
чтобы то, что происходит, перестало тебя волновать. Этот кирпичик - не ты, а 
всего лишь неправильно интерпретированная и интегрированная в твою личность 
часть травмирующего опыта. Нет смысла бороться с ней, отрицая ее. Так она 
никуда не исчезнет.
 Воин жизни осознает и признает деформированные кирпичики своей личности, а 
потом он избавляется от деформации, перестраивая их в позитивные и 
жизнеутверждающие единицы осознания.
 Войди внутрь того, что ты не хочешь признать, и о чем ты не хочешь вспоминать. 
Будь только осознанием, наблюдающим то, что находится там. Отключи свои чувства.

 Двумя руками я прогладил лицо жестом "спокойствие", и это действие почти 
мгновенно вернуло мне состояние отрешенности. Я снова почувствовал в себе 
стороннего наблюдателя, и то, что происходит, стало для меня всего лишь 
очередным упражнением вроде тренировки с Учителем по преодолению боли. Если мне 
удавалось переносить сильнейшую физическую боль, разве могли испугать меня 
кирпичики тяжелых воспоминаний?
 Мое сознание сконцентрировалось, превратившись в нож или стрелу, и это острие 
сознания вонзилось в темную массу шара, давящего меня изнутри.
 Что-то взорвалось во мне, и я увидел себя раздвоившимся. Одной моей частью был 
сторонний наблюдатель, а другим - я сам, отождествившийся с тем самым 
кирпичиком моей личности. Мое второе "я" не очень-то нравилось мне.
 - Женщины - проклятые лгуньи, им нельзя доверять, - сказал я неприятным, 
исказившимся от ненависти голосом.
 - Это установка, - спокойно сказала Лин. - Иди дальше.
 - Они агрессивны. Они навязываются тебе, чтобы затем причинить боль и 
посмеяться над тобой. Если я снова свяжусь с женщиной, она опять причинит мне 
боль. Я не должен :)того допустить.
 - Это уже убеждение, - сказала кореянка. - Теперь обратись к своим чувствам
 - Мне больно, - сказал я. - Я не заслужил этого. Я любил ее. Я не сделал ей 
ничего плохого. Она не имела права так поступать со мной. Я обижен, разочарован 
и зол.
 - Твоя реакция?
 - Мне хочется плакать, но я знаю, что я не должен плакать, потому что я 
мужчина. Было бы унизительно проливать слезы из-за обманувшей меня девицы.
 - И как ты справляешься с болью?
 - У меня достаточно сильная воля, чтобы контролировать себя. Это было тяжело, 
но все должно уйти в прошлое. Я забуду о Тане и забуду о боли, которую испытал 
по ее вине. В жизни есть слишком много приятных вещей, которые стоят моего 
внимания и которые позволят мне забыть о своей душевной травме.
 - Какие ты делаешь выводы?
 - Я извлек из истории с Таней хороший урок. Я больше никогда не позволю 
женщине причинить мне страдания. Я не допущу, чтобы мои чувства к женщине стали 
настолько сильны, чтобы ее поведение смогло травмировать меня.
 - Теперь выйди из этого кирпичика твоей модели мира, который мы условно 
назовем "первым кирпичиком Тани" в позицию стороннего наблюдателя, - предложила