убеждений и установок. Сходство же заключалось в том, что Лина, однажды внеся в 
свою модель мира набор всевозможных правил, касающихся норм поведения, того, 
каким должен быть мужчина и что такое долг и справедливость, восприняла бы как 
личное оскорбление любую попытку поставить под сомнение хотя бы один пункт из 
этого свода законов и определений.
 В отношении любви ее убеждением было то, что любовь между мужчиной и женщиной 
должна возрастать с каждым днем, но, будучи женщиной тела, она считала, что эта 
неугасимая страсть должна проявляться в первую очередь в безудержном, постоянно 
наращивающем свою интенсивность сексе.
 Неистовая в постели, она иногда даже теряла сознание от переполнявших ее 
ощущений. В порыве страсти она кусала простыни и подушки, впивалась в 
деревянную спинку кровати своими крепкими белыми зубами, оставляя на ней 
глубокие вмятины, и мое тело после каждой встречи было покрыто огромными 
темно-фиолетовыми синяками. Оставляя на мне отметины, Лина словно помечала меня,
 как свою собственность. Инстинкты собственности проявлялись у нее и в 
присутствии других женщин, выражаясь в жестах, когда она покровительственно 
трепала меня по щеке, в интимно-ласкательных именах, которыми она 
демонстративно называла меня при посторонних, так что у желающих покуситься на 
ее мужчину дам не должно было оставаться ни малейших сомнений в том, что 
территория уже занята, и вторгнуться на нее без боя не удастся.
 Убеждения Лины в отношении ведения хозяйства также были безупречны. Она 
прекрасно готовила и ухитрялась без особого напряжения совмещать работу и 
заботы о доме.
 Будучи на несколько лет старше меня, Лина пребывала в убеждении, что она 
понимает в жизни гораздо больше, и твердо знала, что мне нужно - хорошая 
стабильная работа, дающая приличный заработок, ежедневный умопомрачительный 
секс, с каждым днем становящийся все более упоительным, и надежный семейный 
очаг, естественно, украшенный энным количеством детей.
 Мой интерес к рукопашному бою, тренировкам и восточным учениям Лина считала не 
более, чем детскими увлечениями еще не научившегося ориентироваться в жизни 
мальчика, и она была твердо намерена сделать из меня настоящего зрелого мужчину.

 Но, несмотря на жесткость и специфичность своего мировоззрения, Лина была 
удивительно цельной личностью и обладала редким даром любви и, главное, 
уникальной для современного человека способностью поддерживать в себе эту 
любовь, не давая ей сойти на нет и угаснуть под грузом ссор и мелких житейских 
проблем.
 С "переменчивым ветром" - одной из разновидностей женщины воздуха я 
познакомился в Латвии.
 Меня, вместе с командой дзюдоистов, отправили на международный турнир в Елгаве,
 небольшом городке под Ригой. Все складывалось отлично, наша команда заняла 
первое место, и я тоже стал первым в своей весовой категории, получив золотую 
медаль.
 Отчасти победе способствовало то, что наш тренер, Игорь Васильевич Бощенко, 
незадолго до соревнований узнал о введении нового правила - разрешения 
осуществлять удушение предплечьем на области горла.
 Большинство моих товарищей выиграло именно благодаря этому удушению, я же в 
решающей схватке, применил технику, показанную мне Учителем, и ушел от броска с 
упором стопы в живот, сбив предплечьем ногу противника. Затем я упал на него, 
осуществляя удержание.
 Сразу после соревнований все ребята сели на самолет и отправились домой в 
Симферополь, а я решил задержаться в
 Риге на пару недель, чтобы как следует познакомиться с Прибалтикой.
 Проводив друзей и погуляв по вечернему городу, я поздно ночью вернулся в свою 
комнату в общежитии сельскохозяйственной академии.
 Дверь оказалась незаперта, и, приоткрывая ее, я услышал мелодичный голос, с 
очаровательным протяжным акцентом сказавший:
 - Не пугайтесь и не включайте свет.
 Приоткрыв дверь пошире, чтобы в комнату падал свет из коридора, я разглядел на 
кровати изящную молодую девушку.
 Приученный Учителем и некоторыми обстоятельствами своей жизни к повышенной 
осторожности в не совсем ясных ситуациях, я внимательно обвел взглядом комнату, 
готовый в случае опасности в любой момент выскочить за дверь.
 Я вспомнил, как однажды Ли то ли в шутку, то ли всерьез, выразился по поводу 
подобных ситуаций:
 - Запомни один из принципов воинского искусства: если тебя не убили сразу, 
значит это кому-то нужно.
 Поскольку сразу меня не убили, можно было зайти и осмотреться. Я вошел в 
комнату, закрыл за собой дверь и, по контрасту с ярким освещением коридора, мне 
показалось, что в комнате царит кромешный мрак. Глаза привыкали к нему, начиная 
различать контуры кровати на фоне окна.
 - Садитесь рядом со мной, - нежной музыкой прозвучал в моих ушах голос 
незнакомки.
 - Спасибо, я постою, - внезапно охрипшим голосом сказал я.
 В то время я уже начал обучение у Лин, но тогда еще моя возлюбленная не давала 
мне задания встречаться с другими женщинами, и я, по уши влюбленный, в силу 
своих убеждений предпочитал хранить ей верность.
 - Какой вы, однако, стеснительный, - игриво протянула девушка.
 Поднявшись с кровати, она подошла ко мне, и, прижавшись всем телом, начала 
обласкивать меня руками с головы до ног.