всевозможными разносолами.
 - Подношения вашему величеству Шурику третьему возрастают, как полноводные 
реки, - вместо приветствия с улыбкой сказала мне Аня, указывая на снедь.
 - Откуда столь витиеватый слог? - поинтересовался я.
 - Моя подруга недавно приехала из Средней Азии, - объяснила Аня, и тут Валя 
вышла из комнаты.
 Это была удивительно красивая девушка. Смесь азиатской и русской крови создала 
удивительное сочетание правильных европейских черт на смуглом округлом лице с 
широкими скулами.
 Валя держалась раскованно, казалось, что внутренняя напряженность, звучавшая в 
разговоре по телефону, оставила ее, но в ее движениях, в жестах ее тонких 
изящных рук чувствовалась странная нервозность.
 Пока подружки накрывали на стол, я попытался выяснить, почему Аня назвала меня 
Шуриком третьим, и сколько Шуриков у нее было до меня. Аня отшучивалась, и мне 
так и не удалось узнать, почему я удостоился подобного титула.
 За столом, полным среднеазиатских деликатесов, мы просто болтали, не касаясь 
причины, по которой меня так срочно вызвали сюда. Валя иногда на несколько 
секунд отключалась, уходя в себя, и в эти мгновения внутреннее напряжение и 
беспокойство вновь отражались на ее лице, но, через секунду она овладевала 
собой, и, как бы встряхнувшись, вновь включалась в беседу.
 Закончив трапезу, мы перешли в комнату, и там Аня рассказала мне жутковатую и 
трагическую историю Вали.
 Валя была из обеспеченной семьи. Родители ее были в разводе, но ее отец, 
живущий в Средней Азии щедро помогал деньгами бывшей жене и дочери. Три года 
назад Валя отправилась в Среднюю Азию в гости к отцу. и там подверглась 
зверскому групповому изнасилованию.
 Хуже всего было то, что виновным в изнасиловании оказался Валин отец. Он 
задолжал крупную сумму денег каким-то своим родственникам, и кредитор предложил 
ему следующую сделку: валин отец позволит ему и его братьям провести ночь с его 
дочерью, и за это ему простят долг.
 Отец, скрепя сердце, предоставил им такую возможность, ни о чем ее не 
предупредив, и злодеяние свершилось. С тех пор девушка начала испытывать 
ненависть и отвращение к мужчинам и не могла выносить даже их прикосновения. 
Она, фактически, балансировала на грани нервного срыва, и единственным выходом 
из создавшейся ситуации, ей казалось только самоубийство, которое она не 
совершила лишь по той причине, что не имела представления, как покончить с 
собой достаточно безболезненным образом.
 Выслушав эту историю, я не стал долго раздумывать, и попросил Аню помочь мне 
застелить пол матрасами. Я достал из шкафа свежую простыню, и, покрыв ею 
матрасы, попросил Валентину раздеться. По выражению изумления на ее лице я 
понял, что девушка не ожидала такого быстрого перехода к делу, но она 
действительно хотела вылечиться, и, совершив над собой усилие. Валя сняла 
кофточку, затем, немного подумав, юбку и осталась в колготках, трусиках и 
лифчике.
 - Снимай все, - сказал я, - Лечение так лечение.
 Аня ласково пожала Валину руку, подталкивая ее к дальнейшим действиям. Валя 
нерешительно сняла колготки и лифчик и легла на живот. Я подошел к ней и слегка 
коснулся ее рукой. Тело Вали напряглось, изогнувшись, как от удара. Мне даже 
послышалось, что Валя издала тихий стон. Нарочито безразличным голосом я 
спросил:
 - Что ты сейчас чувствуешь. Валя?
 - Мне больно, - голосом, в котором прорывались панические нотки, сказала она.
 Несколько лет спустя мне снова пришлось столкнуться с подобным случаем 
последствий изнасилования, и мне удалось привести девушку в норму всего за один 
сеанс. Случай с Валей был более тяжелым. На то, чтобы снять ее телесные и 
психические зажимы ушло три сеанса. Во время каждого из них я постепенно 
увеличивал дозировку касаний, одновременно ведя отвлекающую беседу ровным 
безразличным голосом.
 Вначале мне приходилось массировать спину Вали Аниными руками, которые я 
держал в своих.
 - Ты можешь отличить прикосновения Ани от моих? - спросил я.
 - Да, - ответила Валентина.
 - Какое ощущение возникает у тебя от моих рук?
 Валя давала сбивчивые путанные объяснения, в которых часто повторялись слова 
"больно" и "грязно".
 За первый сеанс мы добились только того, что Валя научилась без напряжения 
выдерживать прикосновения Аниных рук и даже немного расслабляться.
 На втором сеансе она уже смогла раздеться догола, и, когда после получасового 
массажа Аниными руками, она расслабилась, я сам начал касаться ее тела, 
смазывая ее маслом.
 Слова "грязно" и "больно" еще не исчезли из ее лексикона, и мне потребовалось 
около часа, чтобы снять эти навязчивые мыслеобразы и внушить ей, что масло - 
это не грязь, а, наоборот, приятная ласкающая субстанция, облегчающая массаж и 
доставляющая дополнительное удовольствие.
 Мыслеобраз боли я снял, постепенно усиливая воздействие на Валино тело, сжимая 
ее мышцы ласковым, медленным, но сильным воздействием, до тех пор, пока ее тело 
не убедилось и не поверило, что прикосновения мужчины могут быть совсем не 
болезненными, и даже приятными.
 Мы с Аней уже были порядком измотаны, когда Валентина, преодолев какой-то 
внутренний барьер, сама перевернулась на спину, правда, так и не решившись