удачного момента для нападения не представится, и 
пополз по крыше сарая, выбирая более удобную позицию для прыжка. Из-под моей 
ноги вылетел камешек и упал вниз. Парень, услышав шум, приподнялся, но тут я 
прыгнул на него и с размаху ударил палкой. Он дико закричал и отскочил в 
сторону, я размахнулся и снова ударил, отведя его руки и целясь в шею. К моему 
удивлению, он снова вскрикнул, упал и остался лежать без движения. Я стоял над 
распростертым телом, сжимая в руках палку, и думал, стоит ли ударить еще раз 
для страховки или уже достаточно. Мне показалось, что парень зашевелился, я 
поднял палку, и вдруг она вылетела у меня из рук от резкого удара. Я отскочил в 
сторону и увидел Ли, возникшего словно из ниоткуда.
     - Я думал, что ты ждешь меня во дворе, - с облегчением произнес я.
     Ли схватил парня за руки и сказал:
     - Берись за ноги, отволочем его во двор, там будем допрашивать.
     Мы бегом оттащили бесчувственного корейца во двор и положили его на землю. 
Ли несколько мгновений смотрел на него, словно в нерешительности, и затем 
сказал:
     - Здесь его допрашивать нельзя - крики могут услышать. Надо уйти подальше. 
На улицу выходить мы не можем, придется уходить по крышам.
     Ли быстро снял с парня его одежду, крепко связал этой одеждой его руки и 
ноги и засунул ему в рот его же собственные носки. Все происходящее показалось 
мне нереальным, как будто я сплю и вижу сон.
     - Быстрее, - скомандовал Ли и с кошачьей ловкостью буквально взлетел на 
крышу небольшого домика. Мы перебирались по крышам, стараясь производить как 
можно меньше шума, но это было трудно, так как старые крытые железом или 
черепицей крыши трещали, хрустели и звенели под ногами. Из дворов нас облаивали 
собаки. Потом мы спустились с крыш и понесли пленника через какие-то дворы.
     Я был слишком возбужден, чтобы хорошо соображать, но еще на крыше понял, 
что парень притворяется, что он без сознания. Когда мы его роняли, его тело 
слегка напрягалось, чтобы смягчить удар.
     Я тогда сказал Ли:
     - Мне кажется, он приходит в себя, может быть, его еще раз долбануть?
     - Не надо, - ответил тот, - я нажал ему на нужную точку, и он сейчас не 
причинит нам хлопот.
     Такая уверенность Ли мне показалась немного странной, но я не стал 
возражать.
     В конце концов. Ли выбрал безлюдное место и приказал мне остановиться и 
положить пленника на землю.
     - Сейчас мы будем его допрашивать, - сказал он.
     Ли приподнял парня за плечи, посадил спиной к стене и ногтем надавил на 
точку у него под носом. Парень застонал и открыл глаза. Ли вынул носки у него 
изо рта и, предупредив, что прикончит его, если тот попытается закричать, начал 
задавать вопросы, выясняя, кто он, откуда и кто его послал следить за нами.
     Пленник молчал, злобно глядя на Ли, и время от времени с выражением 
крайнего презрения сплевывал на землю.
     Ли повернулся ко мне.
     - Ты должен заставить его говорить. По-моему, пора применить пытку, - 
сказал он.
     Я улыбнулся и ответил:
     - Это твой человек.
     - Почему ты так решил?
     - Это очевидно. Ты предлагаешь мне пытать его, вместо того чтобы делать 
это самому. Два раза ты не позволил мне ударить его, а теперь ждешь от меня 
каких-то действий. Если тебе очень хочется - давай я долбану его головой о 
стену.
     - Будем считать, что ты выдержал это испытание, - сказал Ли. - Ты угадал. 
Это действительно мой человек.
     Он быстро развязал пленника, одновременно укоряя его за то, что тот был 
недостаточно ловок. Парень оделся, молча поклонился Ли и ушел.
     - Зачем ты это сделал? - спросил я. - Ведь парень мог здорово пострадать?
     - Не волнуйся, он достаточно крепок, чтобы выдержать твои удары. Ты 
нуждался в подобном уроке, потому что только в критической ситуации человек 
может сломать свои внутренние барьеры.
     - Какие барьеры?
     - Во-первых, ты преодолел страх перед схваткой с неведомым и сильным 
противником. Победив в этой схватке, ты приобрел уверенность в себе. Но, что 
гораздо важнее, ты сумел разрушить стереотип законопослушного гражданина. 
Обычный человек часто даже в смертельно опасной для него ситуации не может 
преодолеть себя и начать действовать против закона, против общепринятых норм 
морали или религиозных догм. Внутренний неконтролируемый страх нарушить 
какие-то запреты лишает его самостоятельности и делает слабым и пассивным. 
Такой человек будет ждать помощи от милиции, полиции, закона или Бога. Он будет 
думать о том, что на свете существует высшая справедливость, что добро должно 
победить зло и надеяться на что-то, но только не на себя. Именно поэтому он 
упускает возможность дать восторжествовать справедливости.
     Воин жизни не может позволить себе роскоши быть слабым и подчиняться 
бессмысленным установкам. Он следует законам общества, в котором живет, если 
ему позволяют обстоятельства, и нарушает законы, когда обстоятельства к этому 
вынуждают... например, спасая собственную жизнь.
     Мы почти дошли до моего дома, когда Ли сказал:
     - В субботу мы поедем на перевал, и ты увидишь, как тренируются ученики 
одного из моих братьев