увства, которым у современной науки еще нет названия, 
мысленно проникая в их истинную сущность.
     Люди пищи, следующие по пути пищи, занимались совершенствованием различных 
методик и систем питания тела и духа и учились получать удовольствие от так 
называемого всестороннего питания, всестороннего осознания мира. Они были 
хранителями медитативных методик постижения "Вкуса плода с дерева жизни".
     По теории питания воинов жизни, которая называлась "поедание плода", 
питание человека включает в себя не только собственно пишу и воду, но и 
вдыхаемый воздух, и всевозможные раздражители внешнего мира, воздействующие на 
человека и его органы чувств.
     Люди пищи учатся наслаждаться физической нагрузкой, воспринимать восемь 
стихий, воспринимать красоту мира, любоваться им, питаться им.
     Общение - это тоже пища, и, следуя по пути пищи, искусство общения доводят 
до совершенства.
     Постижение Знания, в том числе и воинского искусства - тоже пища, причем 
самая изысканная из всех, которые тебе когда-либо доводилось вкушать...
     
Глава IV
     
     Когда я поступил в институт, меня, как и всех остальных абитуриентов, 
отправили на общественно полезные работы. Мне предложили выбирать между работой 
в саду и ремонтом общежития. Я предпочел работать в общежитии и, быстро 
перезнакомившись там со студентами, собрал у них старые конспекты лекций и 
первоисточников на все пять лет предстоящего мне обучения. Это избавило меня от 
необходимости слушать и записывать лекции, и если мне не удавалось сбежать с 
занятий, чтобы потренироваться около могилы Болгарева, я во время лекций 
подробно описывал технику прыжков, которую показывал мой новый знакомый, имя 
которого мне до сих пор так и не удалось узнать. Каждый раз, когда я спрашивал 
его имя, он заставлял меня называть его по-другому. Мне было немного трудно 
привыкнуть к этому, и я чувствовал определенную неловкость, обращаясь к корейцу 
под разными именами.
     - Для чего ты это делаешь? - спросил я.
     - Я поступаю так, - ответил кореец, - чтобы твоя привязанность была 
направлена не на имя, а на человека. Большинство людей привязываются к имени, 
но связь с человеком гораздо важнее. Имя - это не более чем инструмент, который 
нужно использовать, а не довлеющая над человеком абстрактная субстанция. Когда 
имя довлеет над человеком, оно управляет его судьбой, если же человек довлеет 
над своим именем, он распоряжается и именем, и судьбой, связанной с этим именем.

     Во время одной из наших встреч я решил похвастаться результатами своих 
трудов и с гордостью продемонстрировал азиату толстую общую тетрадь с описанием 
техники прыжков. Кореец выглядел очень заинтересованным, он похвалил меня и 
забрал конспект, сказав, что внесет кое-какие поправки.
     Очень торжественным тоном он заявил, что этот конспект является 
определенным переломным пунктом в наших отношениях, доказывая то, что он был на 
верном пути, выбрав меня в ученики, чтобы сделать меня Хранителем знания.
     Лицо корейца стало таинственным и торжественным, и он замолчал, выдерживая 
паузу, чтобы подчеркнуть важность такого решения.
     - Хранителем какого знания ты хочешь меня сделать? - спросил я.
     - Ты будешь Хранителем знания учения "Вкус плода с дерева жизни". И первое,
 что я сделаю, - я открою тебе свое имя.
     Я напрягся, ожидая, что сейчас я наконец-то услышу то, что он скрывал от 
меня столько времени, но кореец сделал жест подбородком, указывающий 
направление движения, и скомандовал:
     - Следуй за мной.
     Он быстро пошел по улице, и по его виду я понял, что в данный момент он не 
хочет, чтобы я задавал какие-то вопросы. Мы дошли до Неаполя Скифского, прошли 
по нему и оказались около какой-то свалки. Кореец нагнулся и двумя пальцами 
левой руки поднял с земли здоровенную кость, скорее всего коровью, и, 
раскачивая ее, как маятник, поднес кость к моему лицу.
     - Тебе это ничего не напоминает? - спросил он.
     - Нет, - ответил я, теряясь в догадках. - А что мне это должно напоминать?
     - А сейчас?
     Он отступил на шаг и, продолжая раскачивать кость, молниеносным ударом 
пальца правой руки перерубил ее пополам.
     - И сейчас тебе это ничего не напоминает? - спросил он.
     - Здорово у тебя получилось! - восхитился я. - Никогда не видел чего-либо 
подобного.
     - Меня зовут Ли Намсараев, - сказал кореец. - Это имя тебе тоже ни о чем 
не говорит? Я думал, что твой отец рассказывал тебе о моем отце.
     - Как, неужели ты сын Намсараева, друга моего отца? - изумленно воскликнул 
я.
     Отец часто вспоминал о своем приятеле - буряте Намсараеве, с которым он 
вместе учился в Тимирязевской академии. Этот бурят владел каким-то национальным 
видом борьбы и показывал отцу, как он может одним пальцем перебить пополам 
баранью лопатку, которую раскачивал, как маятник, в пальцах другой руки.
     Отец рассказывал мне много историй о Намсараеве, например, как он по 
каким-то религиозным соображениям отказался есть ежика. Однажды летом они оба 
подрабатывали на лесосплаве, и мой отец спас жизнь своему другу, когда тот 
провалился в зазор между бревнами и его чуть не задавило. Мне показалось 
невероятным, что тепер