|
ерно так: выбиралась компания гуляющих по городу молодых
людей, которые в обычной ситуации не упустили бы возможности подраться. Тот,
кто вел игру, оставлял часы и все, что могло бы сломаться во время драки, своим
товарищам и, подойдя к группе молодежи, завязывал конфликт, сильно толкнув
кого-то плечом, наступив на ногу или просто не уступив дороги. Когда противники
заводились настолько, чтобы вступить в драку, он демонстрировал свое
преимущество серией быстрых ударов без касания, остановленной у горла ногой и т.
д., давая понять, что с ним связываться слишком опасно. Продемонстрировав свое
превосходство и агрессивность, он намеренно оскорблял и унижал их, не давая с
честью выйти из ситуации и одновременно запугивал до такой степени, что они
даже группой не решались напасть на него.
Другой формой тренировок стали драки, провоцируемые на танцплощадках,
причем к этим дракам тщательно готовились, закладывая иглы в отвороты одежды,
чтобы затруднить захваты, накладывая щитки на голени, предплечья и пах. Но этим
занимались в основном школьники старших классов.
Естественно, что волна увлечения боевыми искусствами, мистикой и
эзотерическими учениями вызывала пристальное внимание со стороны органов
госбезопасности. И если учесть мою довольно широкую известность, не удивительно,
что КГБ заинтересовалось мной. Выяснив, что я не занимаюсь никакой
противозаконной деятельностью, один из работников Комитета предложил мне
преподавать рукопашный бой сотрудникам КГБ и впоследствии сотрудничать с
органами госбезопасности еще более тесно. Большую роль сыграли и хорошие
рекомендации, данные моим первым тренером по самбо.
Воспитанный в семье ярых коммунистов, я с детства считал своим идеалом
Дзержинского и мечтал стать, подобно Абелю, знаменитым советским разведчиком.
Поэтому, не оформляя мое сотрудничество с Комитетом официально, я дал согласие
работать. Вскоре я получил первое в республике удостоверение инструктора по
карате и рукопашному бою, и, если бы не встреча с Учителем, моя жизнь потекла
бы по совершенно другому руслу.
В настоящее время я, возможно, был бы отставным офицером Комитета
Госбезопасности или сотрудником ФСК.
Глава II
Вечером, возвращаясь из института, я, как обычно, вышел на улицу Пушкина -
наш Симферопольский пешеходный "Бродвей", чтобы немного прогуляться, и
направился к центру города.
У перекрестка, недалеко от кинотеатра Шевченко, находилась аптека. Стены
ее были отделаны когда-то черным мрамором, поэтому все называли ее "черная
аптека", хотя мрамора уже не было и от его былого великолепия остались только
воспоминания. Я вошел в "черную аптеку", купил витамины для своего приятеля,
поболтал со знакомой продавщицей и, выглянув в окно, заметил компанию из трех
человек, беседующих около закусочной. Присмотревшись, я узнал двоих - это были
мои старые приятели Осин и Рогов. Третьего человека я видел в первый раз. Решив
подойти и поздороваться, я вышел из аптеки и окликнул их. Вся компания
повернулась ко мне, и тут я впервые внимательно посмотрел на спутника моих
приятелей. Он был среднего роста, в потертом костюме, мешковато сидящем на нем,
засаленном и лоснящемся на локтях, черной полосатой рубашке не первой свежести
с расстегнутым воротничком, и всем своим видом напоминал председателя колхоза,
возвращающегося с уборки урожая. По его лицу восточного типа трудно было
определить возраст или национальность, но про себя я решил, что это кореец, так
как в Крыму было много корейцев. Одет он был довольно легко, учитывая, что был
конец октября и многие симферопольцы уже надевали плащи и куртки.
Осин и Рогов явно обрадовались моему появлению. Рогов бросился ко мне,
произнося обычные слова приветствия, и вдруг без всякого перехода спросил, не
мог бы я помочь их товарищу. Я немного удивился и поинтересовался, что от меня
требуется.
- Это мой друг, - с подозрительным энтузиазмом начал объяснять Рогов. -
Такой веселый человек, просто с ума можно сойти. Весь день нас смешит. Он
приехал из Средней Азии, но еще не успел как следует устроиться, а только
забросил чемоданы к каким-то знакомым. Знаешь, он очень хочет, чтобы ты отвел
его в пельменную. Он просто достал нас этими пельменями. Можно подумать, что он
без них жить не может.
Я был немного удивлен, так как не мог понять, почему человек, который
только что увидел меня в первый раз, может хотеть, чтобы именно я отвел его
поесть пельменей, и откуда Рогов это знает.
Тут Осин потянул меня за рукав, отвел в сторонку и прошептал:
- Ради бога, избавь нас от этого "монгола". Привязался, как репей, и все
время болтает какую-то чушь.
Я не стал заставлять себя долго уговаривать, так как после института еще
не успел поесть и сам не отказался бы от порции пельменей. Поэтому я сказал,
обращаясь к корейцу:
- Я с удовольствием отведу вас в пельменную.
Кореец широко улыбнулся в ответ и мгновенно откликнулся с сильным
акцентом:
- Я угощаю.
Это меня вполне устраивало.
Мы попрощались с Осиным и Роговым, быстрым шагом добрались до памятника
Ленина, повернули направо, прошли через сквер Тренева и дальше, направляясь к
пельменной.
Пока мы шли, коре
|
|