ежду лопаток, жидкость снова подпрыгнула и перешла в зону 
шестого и седьмого шейных позвонков. Оттуда она частично растеклась по 
трапециевидным мышцам и спине. Спина, казалось, загорелась и начала раздуваться,
 как будто ее накачивали воздухом. Заломило затылок, активизировалась срединная 
линия головы, я ощущал жгут, идущий от кончика носа через всю голову до точки 
фэн-фу и ниже до шестого и седьмого шейных позвонков.

Резкий удар по макушке в районе точки бай-хуэй создал две новые дополнительные 
линии распространения энергии, исходящие от активных точек, расположенных на 
внутренних углах бровей, и опускавшиеся к точкам фэн-чи на затылке, чтобы 
оттуда двумя незримыми нитями соединиться с начавшими пульсировать шестым и 
седьмым шейными позвонками. Мощная вибрация сотрясала мое тело. Я потерял 
контроль над окружающим, поглощенный процессами, происходившими во мне. Руки 
вибрировали, встряхивая захваченные ноги, брюшной пресс напрягся, спина тоже 
напряглась, по ней гуляли во всех направлениях энергетические потоки. Я 
отключился и не заметил, как женщина ушла.

Я проснулся от холода. Все тело было покрыто липким холодным потом. Я 
пошевелился. Тело казалось онемевшим и двигалось с трудом. Я начал разминать 
затекшие члены, поворачивать голову, пытаясь вспомнить, где я, и что со мной 
происходит. Медленно я приподнялся на топчане, пытаясь сесть, и только тут 
вспомнил то, что случилось. Тело по-прежнему отказывалось слушаться меня, 
поэтому я лег на спину и попытался расслабиться. Я был в состоянии такой апатии,
 что появление своей мучительницы воспринял совершенно равнодушно.

Повязка все еще оставалась у меня на глазах. Женщина молча начала растирать мое 
тело куском сухой шерстяной ткани. Постепенно к телу возвращалась 
чувствительность, но апатия не проходила. Наверно, я был слишком утомлен. Я не 
мог восстановить свои нормальные эмоциональные реакции.

Меня укрыли одеялом, и я впал в расслабленное оцепенение, перешедшее в сон. 
Проснувшись, я почувствовал на своем лице тепло солнечных лучей, падавших из 
окошка, и подумал, что нахожусь здесь, наверно, уже около суток. Я был так 
голоден, что отдал бы десять лет жизни за кусок хлеба. Через несколько минут 
вошла женщина и сказала, что принесла мне поесть. Она поднесла к моим рукам 
тарелку с пищей, запах которой сводил меня с ума.

Непроизвольно я поднял руку к глазам, чтобы снять повязку, но женщина мягким 
настойчивым движением отвела мою руку от лица. При этом прикосновении волна 
горячей энергии прокатилась по моей руке. Я сосредоточился на волшебном 
ощущении мягких женских пальцев, достаточно сильных, жестких и крепких и, в то 
же время, исключительно пластичных и нежных. Было ясно, что ее рука может быть 
как страшным оружием, так и источником неземного наслаждения, нежно и уверенно 
ласкающим мужскую плоть. Забыв о голоде, я попытался задержать ее кисть в своей,
 но она вырвалась и вложила тарелку мне в руки.

На тарелке я нащупал пять больших пирожков, по форме напоминающих чебуреки. Я 
выбрал один из них и начал есть. Меня поразил странный непривычный вкус. Я не 
мог определить, из чего сделана начинка. Специй было немного, и вкус, несмотря 
на его новизну и необычность, был исключительно приятным.

Когда я закончил есть, мокрое полотенце прошлось по моим пальцам, вытирая их. 
Тарелку убрали. Я вдруг вспомнил, что все еще обнажен, хотя и прикрыт одеялом. 
Безотчетным движением я схватил одеяло и подтянул его к своей груди.

– Интересно, почему ты сидишь с завязанными глазами? – спросил женский голос с 
ехидными интонациями, явно позаимствованными у Ли. – Рассказал бы, кто ты и 
откуда.

Следуя своей привычке не отвечать на подобные вопросы, я поднес руку к повязке 
и сказал, стараясь не выдать своего волнения:

– Надеюсь, это приказ снять повязку?

– Да снимай, снимай, – засмеявшись, разрешила она.

Я сорвал уже порядком надоевшую повязку и в первый раз взглянул на свою 
напарницу. Ее юное лицо, освещенное солнцем, было необычайно красиво. Больше 
всего меня поразили глаза, миндалевидные, черные, глубокие и выразительные, в 
которых можно было утонуть. Девушка смотрела на меня снисходительно и немного 
торжествующе.

Пораженный удивительной красотой кореянки, я, наверно, выглядел достаточно 
глупо. Мышцы моего лица расслабились, и в какой-то момент я понял, что 
уставился на нее с раскрытым ртом. Она рассмеялась, двумя руками схватила меня 
за щеки и, крепко зажав большими и указательными пальцами, растянула их и 
игриво потрясла мою голову.

– Какой ты толстоморденький, – сказала она.

От этих слов я почему-то мгновенно расслабился и успокоился.

Чувствуя, как изменилось мое настроение, кореянка резким движ