Я беру сообщение случая, который собираюсь рассказать, из письма, написанного 
непосредственно после случившегося, одним из двух невидимых помощников; 
описание, которое дается в этом письме, так картинно и так захватывающе, как не 
может быть изложение третьего лица. 
"Мы собирались заняться совсем другими вещами, когда Кирилл внезапно закричал: 
Что это такое? И мы услыхали страшный крик — крик страдания или ужаса. Минуту 
спустя мы напали на мальчика лет одиннадцати или двенадцати, который упал с 
высокой площадки на острые камни и серьёзно поранил себя. Бедный мальчик сломал 
себе руку и ногу; но что было ещё хуже — он сильно поранил бедро, и из открытой 
раны ручьем текла кровь. Кирилл закричал: "Поможем ему скорее, иначе он умрет!" 

В подобных случаях надо быстро соображать. Надо было сразу сделать два дела: 
остановить кровь и добыть физическую помощь. Я должен был или материализовать 
Кирилла, или самого себя, так как нам сейчас же нужны были физические руки, 
чтобы сделать перевязку, и кроме того, для бедного, страдающего мальчика было 
бы хорошо увидать кого-нибудь около себя. Я чувствовал, что ему будет лучше с 
Кириллом, чем со мной, а я буду более пригоден чем Кирилл для отыскания помощи. 
Разделение труда было таким образом распределено. 
"Задуманное удалось как нельзя лучше. Я немедленно материализовал Кирилла (он 
не умеет ещё этого делать один), научил его взять галстук ребёнка, обернуть им 
бедро и стянуть его при помощи вращающейся палки. Но это доставит ему ужасную 
боль! — сказал Кирилл. Несмотря на этот возглас, он всё исполнил и кровь 
перестала течь. Раненый казался в полуобморочном состоянии, но он открыл глаза 
и, подняв их на маленький сиявший образ, который заботливо наклонился над ним, 
тихо спросил: Вы — ангел, господин? Нет, я просто мальчик и пришел: чтобы вам 
помочь,— Оставив Кирилла утешать больного, я поспешил к матери, которая жила 
приблизительно в расстоянии мили от того места. Вы не можете себе представить, 
как мне трудно было вселить в голову матери, что случилось нечто дурное и ей 
необходимо пойти посмотреть в чем дело. 
Наконец она уронила кастрюлю, которую чистила, и громко сказала: — Я не понимаю,
 что со мной делается, но надо пойти и найти моего мальчика. Когда она решилась 
идти, я уже без труда мог её направлять, не переставая в то же время 
поддерживать силой воли материализацию Кирилла, чтобы бедный мальчик не 
испугался внезапному исчезновению "ангела". 
Надо вам сказать, что материализуя тело, субстанцию заставляют переходить из её 
обычного вида в другой, как бы задерживают на минуты космическую волю. 
Достаточно момента рассеянности, чтобы материя возвратилась с быстротою молнии 
в свое прежнее состояние. Поэтому я мог уделять этой женщине только часть 
своего внимания. Я все же нашел возможным провести её, и в тот момент, когда 
она обогнула угол скалы, я ослабил свою волю и допустил Кирилла исчезнуть. 
Этот случай был в полдень, а вечером я отправился (в астральном виде) навестить 
семью, чтобы посмотреть, что там делается. Рука и нога бедного мальчика были 
вправлены, а рана перевязана. Он лежал в своей постели очень бледный и слабый, 
но видимо дело шло на выздоровление. Около матери стояли две соседки, а она им 
рассказывала историю, в самом деле любопытную для того, кто принимал в ней 
такое участие. 
Она объяснила в характерных выражениях, что "вдруг она почувствовала, что 
что-то в ней говорит, что с её мальчиком случилось несчастье, и что надо было 
идти его разыскивать". Вначале она думала, что это глупости и старалась 
отделаться от овладевшей мысли, — Но это — ни к чему не привело, вое же надо 
было идти. Она рассказала, каким образом, не зная почему, пошла именно по этой 
дороге, а не по другой, и потом как завернула за угол скалы и вдруг увидала 
своего мальчика полулежавшего на скале, а около него самое прекрасное дитя, 
какое она когда либо видела, в белых одеждах и сияющее, с такими розовыми 
щечками и прелестными карими глазами! Оно ей улыбнулось небесной улыбкой и 
вдруг исчезло и так внезапно, что она уж и не знала сначала, что и думать. Но 
потом, она вдруг поняла и стала на колени и принялась благодарить Бога, что Он 
прислал своего ангела на помощь к её бедному мальчику. 
Поднимая ребёнка, чтобы нести его домой — рассказывала она далее — она хотела 
снять платок, крепко затянутый вокруг бедра, но мальчик воспротивился и стал 
уверять, что ангел сам сделал узел и не велел его трогать; а когда она 
впоследствии рассказала об этом доктору, он сказал, что мальчик наверно бы умер,
 если бы она тогда развязала повязку с его бедра. 
Затем она повторила рассказ мальчика. Тотчас же после его падения прекрасный 
маленький ангел подошел к нему. Это наверно был ангел, потому что перед 
падением он стоял на высокой скале, и на расстоянии мили вокруг не было видно 
ни души; только он не понимал, почему у ангела не было крыльев, и почему он 
называл себя "простым мальчиком". Ангел прислонил его к скале и завязал ему 
ногу, потом заговорил с ним и уговаривал его не бояться, потому что пошли за 
его матерью, и она должна скоро прийти. Ангел его поцеловал и делал всё, чтобы 
ему было хорошо, он держал мальчика за руку своей маленькой, нежной рукой и 
рассказывал ему прекрасные истории, которые он теперь не помнит, но которые 
наверно были удивительно хороши, потому что он почти забыл про свои раны до тех 
пор, пока мать не подошла к нему. В эту минуту ангел сказал ему, что он скоро 
поправится и пожав ему руку — исчез. 
С тех пор в деревне появилось настоящее религиозное пробуждение. Пастор стал 
убеждать народ, что такое замечательное посредничество Божественного Провидения 
было знамением, ниспосланным для того, чтобы замолчали все неверующие и чтобы 
явилось новое доказательство истины священного Писания. 
Но воздействие на ребёнка оказалось бесспорно хорошим, как в нравственном, так