морского берега. Луна сияла над водой, которая медленно набегала на песок. 
Прямо впереди меня длинный мол выдавался в море. 
С обеих сторон мола неправильные стены возвышались над уровнем моря. На берегу 
было несколько домов, четырехугольных, грубо сколоченных, совершенно не похожих 
по своей архитектуре ни на какие другие виденные мною дома. Никто не шевелился, 
но передо мной было море, сверкание лунного света на струящейся воде, точно я в 
действительности видел перед собой эту картину. 
Это было прекрасно, и я, помнится, подумал, что если это будет продолжаться, 
мне так интересно будет смотреть, что я никогда не засну. Я совершенно не спал, 
и в то самое время, как я видел эту картину, я ясно слышал, как в окно ударяли 
капли дождя. Затем внезапно, без всякого видимого повода, сцена изменилась. 
Освещенное луной море исчезло, и теперь я глядел прямо внутрь комнаты-читальни. 
Казалось, что эта комната днем служит классной, а вечером читальней. Я помню, 
что видел одного читающего, который удивительно был похож на Тима Гаррингтона, 
хотя это был не он; он держал в руках журнал или книгу и смеялся. Это не была 
картина, это было прямо передо мной. 
Казалось, что я смотрел на эту сцену в бинокль; я видел игру мускулов, блеск 
глаз, каждое движение неизвестного человека в неведомом месте, на которое я 
смотрел. Я видел все это, не открывая моих глаз, да и глазам моим нечего было 
бы здесь делать. Подобные вещи видят каким-то другим чувством, которое скорее 
находится внутри головы, чем в глазах. 
Это был очень жалкий и ничтожный опыт, но он дал мне возможность лучше понять, 
как именно ясновидящие делают свои исследования. 
Картины ни к чему не относились, они не были вызваны ничем, что я читал, или о 
чем говорил. Они просто явились передо мной, как будто бы мне дали посмотреть в 
зрительную трубку на что-то, происходящее где-то в мире. Я заглянул, и все 
прошло, и после подобный опыт уже не повторялся". 
Стэд смотрит на это как на "жалкий и ничтожный опыт" и, быть может, на это и 
можно так смотреть, если сравнивать с более широкими возможностями; однако есть 
немало учеников, которые были бы очень благодарны, если бы могли рассказать 
хотя бы и о таком непосредственном личном опыте. Хотя он может быть и невелик 
сам по себе, но он сразу дает видящему нить ко всему, и для человека, видевшего 
хотя бы столько, ясновидение будет живой действительностью, чего бы никогда не 
случилось без подобного маленького соприкосновения с невидимым миром. 
Картины эти не были простым отражением чужих мыслей, так как они были слишком 
отчетливы, и кроме того, описание несомненно указывает на то, что это были 
картины, виденные в астральный телескоп, так, что либо сам Стэд направил ток, 
либо же (что гораздо вероятнее) какое-нибудь доброе астральное существо привело 
для него этот ток в движение, и, чтобы провести утомительное время бессонницы, 
показало ему те картины, которые случайно пришлись на противоположном конце 
трубки. 



Глава VII


ЯСНОВИДЕНИЕ ВО ВРЕМЕНИ: ПРОШЕДШЕЕ


Акаша-хроника — Рост ауры. — Искаженное отражение. — Личное уравнение. — 
Четвертое измерение. Интересная книга. — Странно, но неопровержимо. — 
Психометрия. — Какой вид имеют картины хроники. Прошлые жизни. Определение даты.
 — Воспоминание. Ценность знания. — Бессознательная психометрия. — Рассказ 
Цшокке.


Ясновидением во времени, то есть способностью читать прошедшее и будущее, как и 
всеми другими видами ясновидения, обладают различные люди в очень разнообразных 
степенях, начиная от тех людей, которые вполне владеют обеими этими 
способностями, и вплоть до таких, которым лишь случайно и невольно являются 
очень несовершенные проблески или отражения событий, принадлежащих иному 
времени. Человеку последнего типа может представиться, скажем, видение 
какого-нибудь прошедшего события, но оно будет совершенно искажено; а если даже 
оно и окажется совершенно точным, все же это почти наверное будет просто 
отдельная картина, и возможно, что видящий ее человек совершенно не сможет 
сопоставить ее с тем, что случилось перед тем или после того, или объяснить то 
необычное, что могло в ней проявиться. Тренированный же ученик может проследить 
драму, связанную с полученной им картиной, заглянув назад или вперед до любого 
желательного предела, и отметить одинаково легко и причины, которые привели к 
ней, и результаты, которые она в свою очередь дает. 
Быть может, нам будет легче понять эту несколько более трудную часть нашего 
исследования, если мы будем рассматривать ее, сделав подразделения, которые 
напрашиваются сами собой, и обратимся сначала к зрению, обращенному назад, в 
прошлое, оставив для позднейшего рассмотрения зрение, пронизывающее покровы 
будущего. В обоих случаях нам следует попытаться понять все, что можем, 
относительно modus operandi, даже если наш успех в самом лучшем случае будет 
очень умеренным, благодаря, во-первых, неполноте сведений, которыми обладают в 
настоящее время наши исследователи относительно некоторых пунктов этого вопроса,
 и, во-вторых, вследствие постоянно напоминающего о себе недостатка физических