из инициаторов 
прислал приглашение. И вот я стою в очереди и жду результата. Вчера у меня 
покалывала печень. Я посмотрел, в чем дело: шло осуждение больших групп людей, 
находящихся на территории Израиля. Все понятно, значит, визу мне не дадут. Я 
знаю, что визу я уже не получу, и стою в очереди, пытаясь справиться с легким 
раздражением. И вдруг неожиданно до меня доходит: ведь у меня же есть 
прекрасная возможность поработать над собой. 
	 Еще недавно я объяснял пациентам: “Одно из лучших средств справиться с обидой 
— это начать рассматривать обиду как прекрасную возможность работать над собой, 
изменить себя”. Через 10—15 минут мне дадут отказ, и у меня вспыхнет чувство 
обиды и недовольства. Сейчас, пока не развернулась реальная ситуация, оно 
дремлет. До меня неожиданно доходит, что все предыдущие годы я работал с 
ситуациями, которые уже произошли. Я вспоминал свои обиды, недовольства, 
проживал ситуации заново и приводил себя в порядок. Но эмоция воспоминаний 
слабее реальной эмоции в несколько сотен раз. И мне потом нужно будет десятки и 
десятки раз утюжить эту ситуацию, чтобы привести себя в порядок. 
	 Я мысленно прикидываю, какие эмоции овладеют мной через 10—l5 минут. Итак, 
обиды на других людей, недовольство собой, ситуацией, своей судьбой. Я начинаю 
готовиться и медленно повторяю: “Никто не виноват в моих неприятностях. На все 
воля Божья. Я не обижаюсь и не осуждаю других людей. 
	 На все воля Божья”. Оставшиеся десять минут я занимаюсь тем, что привожу себя 
в порядок. Выкликают мою фамилию. Я медленно подхожу к окну и вижу женщину, 
которая сочувственно возвращает мне документы: — Вы не доказали, что 
приглашающие являются Вашими родственниками, поэтому визу мы Вам выдать не 
можем. 
	 Я отхожу и улыбаюсь. Ожидаемая эмоция пошла. Чувство раздражения и обиды 
начинает захлестывать меня. Мысленно я удивляюсь: “Ведь я же был готов к этому, 
почему же такие сильные эмоции?” Простое объяснение мне потом дала жена: — Ты 
уже все распланировал до мельчайших подробностей, прикинул, куда поедешь, с кем 
встретишься. Твоя поездка уже стала для тебя реальностью. И поэтому ты так 
болезненно воспринимаешь отмену поездки. 
	 — Интересная мысль, — подумал я. — Теперь каждый раз, когда в деталях что-то 
буду планировать, в самом конце надо будет представлять полный крах моих планов 
и повторять: “Господи, на все Твоя воля”. Тогда зацепок не будет. 
	 Ну а сейчас мне надо справиться с агрессивными чувствами, охватившими меня. 
Агрессии к другим уже, слава Богу, нет, идут обиды на себя, на судьбу. Я 
начинаю повторять: — Я хороший, у меня все хорошо. Господи, на все Твоя воля. 
	 Через пять минут я наблюдаю явное успокоение. Я опять улыбаюсь. Надо будет 
каждое утро представлять возможные обиды и неудачи и начинать с ними работать 
заранее, тогда я эффективно смогу работать над собой в момент вспышки 
недовольства или обиды и такая работа будет в сотни раз ^ эффективней, чем те 
усилия, которые я буду прилагать через день—два после того, как ситуация 
завершится. 
	 Многие спрашивают, как повысить эффективность работы над собой. Я вспоминаю, 
как несколько часов я пытался объяснить пациентке, что ей нужно изменить 
отношение к мужу и к миру. Она уходила, работала над собой, возвращалась и 
заканчивала наш разговор одной и той же фразой: — Я все-таки чего-то не понимаю.
 
	 — Послушайте, человек понимает чувством, а Вы чувствовать не можете. У Вас 
чувства не работают, поэтому Вы меня не понимаете. Пока Вы не простите мужа. 
Ваши чувства не отойдут. И Ваша работа над собой не даст эффекта. 
	 — Но как же я могу его простить, если он постоянно меня давит и унижает, — 
плачет женщина. 
	 — Послушайте, либо Вы преодолеваете себя, либо нет, — повышаю я голос. 
	 — А Вы на меня не кричите, — плачет женщина. 
	 — А что же мне делать, если Вы не хотите меня понимать? — надрывно спрашиваю 
я, потом останавливаюсь, развожу руки и говорю: — Все, сдаюсь. Я Вам помочь не 
могу! 
	 — Так бы сразу и сказали, что помочь не можете, — обиженно плачет женщина. 
	 Затем она встает и уходит. Я в изнеможении ложусь на стол и пытаюсь 
отключиться от всего. Но мне не дают этого сделать. Через несколько минут 
кто-то открывает дверь. Я поднимаю голову и вижу, что это опять та же женщина. 
	 — Может быть, мне записаться и через месяца два прийти к Вам на прием? — 
спрашивает она. Я машу рукой: — Записывайтесь, записывайтесь. Всего доброго. 
Десять—пятнадцать минут я отдыхаю, затем прихожу в себя и продолжаю прием. И 
вот я общаюсь со следующим пациентом и, когда возникает пауза, опять 
возвращаюсь к этой непонятной ситуации. С двух—трех раз меня понимает любой. 
Почему же здесь все было безрезультатно? Что перекрывало ей возможность понять 
и почувствовать то, о чем я говорю? Я смотрю ее на расстоянии и вижу смерть 
ребенке во время беременности. Какое-то там было преступление к любви. 
	 Судя по всему, оно и перекрывало ее возможности. Я опять возвращаюсь к 
пациенту и продолжаю разговор. 
	 Проходит час. Сейчас в дверь должен войти следующий пациент. Дверь 
открывается, и я вижу опять ту же женщину — Я хочу попробовать еще раз. -— 
говорит она. Мне хочется спрятаться под стол, но я виду не подаю. Устало машу 
ей рукой: — Проходите, садитесь. 
	 — Вы знаете, — говорит она, — я хочу Вам рассказать. До замужества у меня был 
роман с одним мужчиной. Я забеременела от него. Когда было три или четыре 
месяца беременности, он мне изменил. Я это почувствовала, а потом узнала об 
этом. И я его простила, но ребенок мой в животе умер. 
	 — Вы его простили, — говорю я, — но Ваша душа не простила. Слишком много 
глубинных претензий несла Ваша душа в себе. В прошлой жизни Вы чувствовали себя