совместную жизнь".
Я также очень хорошо помню, как отец и Борш повторяли: чтобы в зрелом возрасте 
человек мог стать полезным членом общества, а не паразитировать на нем, его 
воспитание должно опираться на десять основных принципов.
С раннего детства ребенку необходимо исподволь внушать следующее:
- Веру в неизбежное наказание за ослушание.
- Веру в то, что вознаграждение дается только по заслугам.
- Любовь к Господу, но безразличие к святым.
- Неприятие жестокого обращения с животными.
- Боязнь обидеть родителей и учителей.
- Отсутствие страха перед чертями, мышами и змеями.
- Способность радоваться тому, что имеешь.
- Желание сохранить добрые отношения с окружающими.
- Терпеливое отношение к физическим страданиям.
- Стремление зарабатывать "свой кусок хлеба" как можно раньше.
К моему глубокому сожалению, мне не довелось присутствовать при последних днях 
жизни этого достойного человека и заплатить последний долг в земной жизни моему 

незабвенному учителю, моему второму отцу.
Однажды в воскресный день, через много лет после его кончины, священнослужители 

карского собора были очень удивлены и крайне заинтересованы тем, что какой-то 
незнакомец заказал полную заупокойную службу для того, кто лежал в одинокой и 
всеми забытой могиле. Они в недоумении переглядывались, видя, что этот никому 
не 
известный человек с трудом сдерживает подступавшие к глазам слезы.
Покойтесь с миром, дорогой учитель. Не знаю, оправдал ли я ваши надежды, но в 
течение всей моей жизни я нерушимо следовал вашим заповедям.

ЧАСТЬ III
БОГАЕВСКИЙ
Богаевский, или отец Евлиссий, в настоящее время жив и здоров и удостоен чести 
служить помощником аббата в главном монастыре Ессейского братства, находящемся 
на берегу Мертвого моря. Согласно преданиям, это братство возникло за двести 
лет 
до Рождества Христова, и утверждают, что именно в этом братстве Иисус Христос 
принял первое причастие.
Впервые я встретился с Богаевским, или отцом Евлиссием, когда он был еще совсем 

молодым человеком, только что закончившим обучение в русской духовной семинарии 

и в ожидании принятия сана служившим дьяконом в карском соборе.
Вскоре после приезда в наш город он, в ответ на просьбу отца-настоятеля, дал 
согласие стать моим учителем, заменив Крестовского, который незадолго до того 
получил место капеллана в одном из полков, стоявшем где-то в Польше. Богаевский 

был приглашен в Карс, чтобы заместить Крестовского в соборе.
Он оказался очень общительным и добродушным человеком и вскоре заслужил 
всеобщую 
любовь и доверие. Даже Пономаренко, которого окружающие считали, и не без 
основания, грубияном, и тот сошелся с Богаевским довольно близко. Они совместно 

снимали комнату, расположенную рядом с городским общественным садом и пожарной 
каланчой.
Так как Богаевский был еще совсем молод, у меня с ним возникли дружеские, 
доверительные отношения, и я часто заходил к нему в гости или оставался после 
окончания занятий, чтобы послушать, о чем он беседует с Пономаренко или другими 

знакомыми, которые часто собирались у него. Иногда я помогал ему по дому.
Среди тех, кто чаще всего приходил к Богаевскому, мне запомнились военный 
инженер Всеславский, его близкий друг и соотечественник, и офицер 
артиллерийских 
войск Кузьмин, специалист по взрывным веществам.
Сидя у самовара, они беседовали обо всем на свете, и я внимательно 
прислушивался 
ко всему, о чем они говорили. Будучи большим любителем чтения, я поглощал 
огромное количество книг, посвященных различным вопросам, и как губка впитывал 
в 
себя все, что узнавал. Из-за разницы в возрасте я никогда не решался 
вмешиваться 
в их беседы и испытывал благоговение перед их обширными и глубокими знаниями.
Жизнь в нашем провинциальном городке была скучна, и, чтобы развеять тоску, эти 
люди собирались одной компанией довольно часто. Их дискуссии, постоянным 
свидетелем которых мне доводилось быть, пробудили во мне интерес к абстрактным 
вопросам, который не угас до сих пор.
Это увлечение "высокими материями" определило всю мою будущую жизнь, поэтому я 
остановлюсь на этом периоде моей жизни довольно подробно. Однажды во время 
очередной дискуссии завязался горячий спор о спиритизме и в том числе о 
cтоловерчении, которое в те дни привлекало всеобщий интерес.