рассматривать его как отклонение от (до сих пор) известных Науке законов, что 
совсем другое дело. Кроме того, оккультист будет, основываясь на prima facie 
свидетельстве «Евангелий» – доказанных или нет – причислять большинство таких 
деяний к благотворной, божественной Магии, хотя он будет оправдан, рассматривая 
такие события, как изгнание бесов с переселением их в стадо свиней194, как 
аллегорические и пагубные для истинной веры по смыслу их мертвой буквы. Вот 
взгляды, которых придерживался бы настоящий беспристрастный оккультист. И в 
этом отношении даже фанатические мусульмане, которые рассматривают Иисуса из 
Назарета, как великого Пророка и оказывают Ему почитание, дают полезный урок 
милосердия христианам, которые учат и считают, что «религиозная веротерпимость 
нечестива и абсурдна»195, и которые никогда 111] не отзываются о пророке Ислама 
иначе, как о «ложном пророке». Именно на этих принципах Оккультизма мы теперь 
будем рассматривать Петра и Симона, Павла и Аполлония.
       Имеется добрая причина, почему именно эти четыре Адепта избраны, чтобы 
появиться на страницах этой книги. Они являются первыми Адептами в периоде 
после появления Христианства – как отмечено в светской, и в священной истории – 
которые задали основной тон в «чудесах», то есть психических и физических 
феноменах. Лишь богословское ханжество и веронетерпимость могли так злобно и 
произвольно разъединить две гармонические части на два различных проявления 
Божественной и Сатанинской Магии, на «благочестивые» и «неблагочестивые» деяния.



112]
ОТДЕЛ XIII
АДЕПТЫ ПЕРИОДА ПОСЛЕ ПОЯВЛЕНИЯ ХРИСТИАНСТВА И ИХ ДОКТРИНЫ
       Что, вообще, мир знает о Петре и Симоне, к примеру? В светской истории 
нет записей об этих двух, тогда как то, что нам рассказывает о них так 
называемая священная литература, разбросано и содержится в нескольких фразах 
«Деяний». Что касается Апокрифов, то само их название запрещает критикам 
доверять их информации. Однако оккультисты заявляют, что как бы односторонни и 
предубежденны они ни были, эти апокрифические «Евангелия» содержат гораздо 
больше исторически правдивых событий и фактов, нежели «Новый Завет», в том 
числе «Деяния». Первые являются голыми необработанными преданиями, последние же 
(официальные «Евангелия») представляют собою тщательно разработанные легенды. 
Святость «Нового Завета» – личное дело каждого и дело слепой веры, и тогда как 
каждый обязан уважать личное мнение своего соседа, никто не принуждается его 
разделять.
       Кто был Симон Волхв и что о нем известно? Из «Деяний» мы только узнаем, 
что вследствие своих замечательных магических способностей он был прозван 
«Великая Божья Сила». Сказано, что Филипп крестил этого самаритянина, и 
впоследствии его же обвиняют в том, что он предлагал деньги Петру и Иоанну, 
чтобы они обучили его искусству творить настоящие «чудеса», при этом 
утверждается, что ложные – от Дьявола196. Это все, если мы пропустим слова 
оскорбительные, свободно бросаемые в него за сотворение «чудес» последнего рода.
 Ориген упоминает, что Симон посетил Рим во время царствования Нерона197, а 
Мошеим помещает его среди открытых врагов Христианства198, но оккультная 
традиция обвиняет его не более как в отказе признавать «Симеона» Наместником 
Бога, был ли этим «Симеоном» Петр или еще кто-нибудь другой – это все еще 
остается открытым вопросом для критиков.
       113] То, что Ириней199 и Епифаний200 говорят о Симоне Волхве, а именно, 
что он выдавал себя за воплощенную троицу; что в Самарии он был Отец, в Иудее 
Сын, и что неевреям он выдавал себя за Святой Дух, – просто клевета. Времена и 
события меняются, человеческая натура остается такою же, не изменившейся под 
любым небом и во все века. Это обвинение является результатом и продуктом 
традиционного и теперь классического odium theologicum. Ни один оккультист – из 
которых все испытывали на себе в большей или меньшей степени воздействие 
затаенной богословской злобы – никогда не поверит таким обвинениям по одним 
только словам Иринея, если он действительно когда-либо это сам писал. Далее о 
Симоне рассказывается, что он держал при себе одну женщину, которую он выдавал 
за Троянскую Елену, которая прошла через сотню перевоплощений и которая еще 
раньше, в начале эонов, была Софией, Божественной Мудростью, эманацией 
собственного его (Симона) Вечного Разума, когда он (Симон) был «Отцом»; и 
наконец, что с нею он «зачал Архангелов и Ангелов, которые и создали этот мир», 
и т.д.
       Но мы все знаем, какой степени преображения и какой пышной поросли может 
быть подвержено любое голое изложение факта, если оно прошло хотя бы полдюжины 
рук. Кроме того, все эти заявления могут быть объяснены, и даже показаны, как 
истинные в основе своей. Симон Волхв был каббалист и мистик, который, подобно 
многим другим реформаторам, стремился основать новую Религию, обоснованную на 
основных учениях Тайной Доктрины, все же не разглашая ее тайн больше, чем это 
необходимо. Почему же тогда Симон, мистик, глубоко проникнувшийся знанием факта 
серийных перевоплощений (мы можем оставить в стороне их число «сотню», как 
вероятное преувеличение его учеников), не мог говорить о ком-либо, кого он 
опознал психически как воплощение некоей героини с тем именем, если он, вообще, 
говорил это? Разве мы не находим в нашем собственном веке женщин и мужчин, не 
каких-то шарлатанов, но интеллигентных людей, занимающих высокое положение в 
обществе, внутренняя убежденность которых говорит им – одной, что она была 
королева Клеопатра, другому – что он был Александром Великим, третьей – что 
Жанной Д’Арк и кем только и чем только нет? Это – дело внутренней убежденности,