микробами, никогда не болеют. Всё дело в том, что в их организме образуется 
иная среда.
       Хорошо ещё, что даже, если, вследствие повышенной кислотности, наше тело 
начинает распадаться на клеточном уровне, мы можем исправить ситуацию, перейдя 
на щелочную пищу, повышающую нашу энергетику.
      Хань замахал руками, а его глаза едва не вылезали из орбит.
      — Да, что касается понимания принципов вибрации и высокой энергетики тела,
 надо признать, что мы живём в тёмные времена. 
      Человек способен прожить лет сто пятьдесят и даже больше. Но мы питаемся 
пищей, очень быстро разрушающей наш организм. 
      На каждом шагу мы встречаем людей, буквально разваливающихся у нас на 
глазах. Но это больше не должно продолжаться! — Он опять сделал небольшую паузу,
 чтобы перевести дух. — Это не тот путь, который приведёт в Шамбалу.
      Через некоторое время, Хань опять огляделся и пристально посмотрел на 
меня.
      — А вы должны попасть туда, — заключил он. — Легенды гласят, что 
человечество прежде осознает истинную ценность пищи и правила питания. 
      Тогда, говорится в легендах, мы сможем обрести полную открытость для 
внутренних источников энергии, ещё более усиливающих наши вибрации. 
      Он откинулся на спинку стула и испытующе посмотрел на меня. 
      — Вы очень хорошо адаптировались к условиям тибетского высокогорья, но 
мне кажется, вам необходимо отдохнуть.
      — Да, это было бы неплохо, — отвечал я. — Я порядком устал.
      — Я тоже, — согласился Инь. — У нас был долгий и трудный день.
      — Знайте, что вам предстоит увидеть сон, — сказал Хань, провожая меня в 
спальню.
      — Увидеть сон? 
      Хань обернулся:
      — Да-да. На самом деле, сил у вас куда больше, чем выдумаете.
      В ответ я рассмеялся.
      Внезапно проснувшись, я увидел, что солнце поднялось уже довольно высоко. 
А обещанного сна я так и не увидел. Надев ботинки, я вышел в соседнюю комнату.
      Хань и Инь сидели за столом и о чём-то разговаривали.
      — Ну, как вам спалось? — спросил Хань.
      — Нормально,— отвечал я, присаживаясь на один из стульев. — Но никакого 
сна я что-то не помню.
      — Это потому, что вы ещё не обрели достаточно энергии, — отвечал он с 
лёгким раздражением. Затем, он вновь пристально оглядел моё тело. Я понял, что 
он наблюдает за тем, как я сижу.
      — Что это вы высматриваете? — спросил я.
      — Что вы делали сегодня утром, как только проснулись? — вопросом на 
вопрос отвечал Хань. Я поднялся со стула.
      — А что, разве что-то не в порядке?
      — Проснувшись, человек должен подняться и, прежде чем приниматься за 
что-либо, начать воспринимать энергию. 
      Хань встал, пошире раздвинув ноги и опустив руки на бедра. Затем, он 
медленно сдвинул ноги и поднял руки. Его тело заметно вытянулось, и, поднявшись 
на цыпочки, он плотно прижал ладони к макушке.
      Я прищурился. В его телодвижениях и жестах было что-то необычное, но я 
никак не мог понять — что именно. 
      Казалось, он стремится скорее воспарить, чем напрячь свои мускулы. Когда 
я опять сосредоточился, на его лице появилась широкая улыбка. А через миг его 
фигура быстро и плавно направилась в мою сторону.
      — Большинство людей просыпаются очень медленно, — проговорил Хань, — и, 
переваливаясь с ноги на ногу, плетутся выпить чашку кофе или чаю. 
      По пути на работу они продолжают плестись нога за ногу, так что нагрузка 
падает на какую-то одну группу мышц. Это входит в привычку и, как я уже говорил,
 блокирует свободную циркуляцию энергии в нашем теле.
      Вы должны следить за тем, чтобы каждая клеточка вашего тела была открыта 
для восприятия энергии отовсюду. 
      Для этого, каждое утро вы должны выполнять разминку для мышц, начиная от 
центра. — Хань указал на точку чуть ниже пупка. — Если вы научитесь 
концентрироваться на движении из этой точки, ваши мышцы будут чувствовать 
полную свободу и смогут достичь максимальной скоординированности. 
      Это — основной принцип всех боевых искусств, а также танцев. Вы можете 
придумать свои собственные, индивидуальные движения.
      С этими словами он исполнил целую серию движений, которых я никогда 
прежде не видел. В общем, они напоминали перемещение груза и вращения, 
характерные для тай-цзи. Но Хань явно выполнял свою собственную версию 
классических движений.
      — Ваше тело, — продолжал он, — должно научиться избавляться от преград, 
мешающих циркуляции энергии.
      Он встал на одну ногу и, наклонившись, вытянул руку, словно нанося удар 
невидимой теннисной ракеткой, а его рука, пока он выполнял это упражнение, 
почти коснулась пола. 
      Затем он повернулся на месте и встал на другую ногу. Мне опять не удалось 
заметить, как Хань перемещает центр тяжести, а он, тем временем, казалось, 
витал над полом.
      Я тряхнул головой и попытался сосредоточиться, но Хань внезапно 
остановился, словно фотограф запечатлел его движения на стоп-кадре. Это