Будды, и горячие капли масла брызгали на мой бритый череп, очень, как оказалось,
 
чувствительный. Я задыхался от вони затхлой ткани, тысячи обезумевших мотыльков 

кружились около меня, да еще это горячее масло!
   Вообще-то масло в лампе обычно бывает в твердом состоянии, за исключением 
небольшой лунки вокруг фитиля, но жара стояла необычная и масло расплавилось.
   Маленькое отверстие, в которое я должен был смотреть на дорогу, сместилось, 
и 
я почти ничего не видел; ни поправить ткань, ни спрыгнуть с ходуль; а если мне 
и 
удавалось выглянуть в это отверстие, то все равно впереди идущий заслонял мне 
обзор, и по тому, как он подпрыгивал и ежился, я понял, что и ему приходится 
так 
же, как мне. Но на нас смотрел Далай-лама. Никакого спасения, только идти 
вперед, задыхаясь и дожариваясь в масле. В тот день, благодаря физическому 
напряжению, духоте и жаре, я изрядно сбавил в весе! Зато вечером одно 
высокопоставленное лицо обратилось ко мне с комплиментом: — Это было 
великолепное представление, Лобсанг, из тебя бы вышел настоящий комедиант!
   Я, конечно же, не стал ему объяснять, что все уморительные движения, которые 

его так позабавили, я совершал отнюдь не по доброй воле. И можете не 
сомневаться, что после этого приключения я больше никогда не носил деревянных 
фигур!
   Спустя пять или шесть месяцев меня постигло настоящее несчастье. Неожиданно 
налетел ураган, поднявший в воздух тучи пыли и мелкой гальки. Я как раз 
находился на крыше нашего склада: мне показывали, как укладывать листовое 
золото, обеспечивая в то же время герметичность. Порыв ветра сорвал меня с 
крыши 
и бросил на другую в шестисеми метрах ниже. Еще один порыв ветра — и я 
покатился 
по краю крыши, сорвался с нее и, пролетев почти сотню метров, упал в канаву у 
обочины дороги. К счастью, перед этим шли дожди, и канава, куда меня бросило, 
была затоплена водой; я упал лицом в воду и одновременно услышал треск. 
«Наверное, ветка дерева», — мелькнула мысль. Удар меня почти оглушил. Пытаясь 
подняться из грязи, я почувствовал острую боль в руке и левом плече. Я все же 
поднялся — сперва на колени, потом на ноги и направился, шатаясь, к сухой части 

дороги. Я почти терял сознание от боли и двигался вперед словно слепой.
   Каждый шаг болью отдавался во всем теле. На полпути меня встретили монахи, 
бежавшие навстречу. Оказалось, что вместе со мной был сброшен с крыши еще один 
мальчик, но ему повезло еще меньше, чем мне: он разбился насмерть. Дальше меня 
уже несли и сразу поместили в комнату моего учителя, который тут же осмотрел 
меня.
   — Эх, бедные малыши, нельзя было вас посылать на крышу в такую погоду.
   Затем он обратился ко мне:
   — Перелом руки и ключицы, Лобсанг. Кости надо ставить на место. Дело 
неприятное, но я постараюсь, чтобы боль была не сильной...
   Прежде чем я успел что-то сообразить, он уже вправил ключицу и наложил шину.
   Когда он принялся за руку, я охнул от боли, но учитель действовал ловко и 
быстро. На руке вскоре тоже оказалась шина. Остальную часть дня я провел в 
постели. На следующее утро лама Мингьяр Дондуп сказал мне: — Занятий 
забрасывать 
нельзя. Позанимаемся здесь вдвоем. Как и все люди, ты воспринимаешь новый 
материал с некоторой неохотой. Ничего, я попробую снять твое «сопротивление» 
гипнозом.
   Он закрыл ставни, и комната погрузилась в темноту. Лишь слабо горели лампы 
на 
алтаре. Учитель вынул откуда-то небольшую коробочку и установил ее напротив на 
полочке. Мне стало казаться, что я вижу яркие вспышки, цветные пятна, полоски и 

черточки, а затем все это померкло и исчезло в беззвучно накатившей волне 
сплошного яркого света.
   Проспал я не один час, потому что, проснувшись, увидел в окно, как пурпурные 

вечерние тени наполняют долину внизу. В окнах храма Потала загорались огоньки, 
другие мигали на улицах и между домами — ночная стража делала первый обход. В 
городе начиналась вечерняя жизнь. В комнату вошел учитель: — О, наконец-то ты 
возвратился! Кажется, астральный мир пришелся тебе по вкусу. Ты даже не хотел 
просыпаться. А сейчас, по-моему, ты проголодался, как всегда?
   При этих словах я действительно почувствовал, что умираю с голоду. Принесли 
еду. Я ел, а учитель продолжал разговор: — По всем нормальным законам твоя душа 

должна была оставить тело, но звезды утверждают, что жить ты будешь до самой 
смерти, которая наступит через много лет в стране красных индейцев — в Америке. 

Сейчас монахи отправляют службу по мальчику, который упал вместе с тобой и 
разбился. Он умер мгновенно.
   Мне не раз приходилось завидовать тем счастливчикам, кто уже пересек 
жизненный рубеж. Мой опыт астральных путешествий подтверждал, что там