на нары, 
гремит замок: Чеботарев! На допрос! Руки назад! А там: заберите из 107-го! Да 
вообще ме- 
тоды воздействия могут начинаться задолго до следственного кабинета. 
6) Тюрьма начинается с бокса, то есть ящика или шкафа. Человека, только что 
схвачен- 
ного с воли, еще в лете его внутреннего движения, готового выяснять, спорить, 
бороться,— 
на первом же тюремном шаге захлопывают в коробку, иногда с лампочкой и где он 
может 
сидеть, иногда темную и такую, что он может только стоять, еще и придавленный 
дверью. И 
держат его здесь несколько часов, полсуток, сутки. Часы полной неизвестности! — 
может, он 
замурован здесь на всю жизнь? Он никогда ничего подобного в жизни не встречал, 
он не мо- 
жет догадаться! Идут его первые часы, когда все в нем еще горит от не 
остановленного ду- 
шевного вихря. Одни падают духом — вот тут-то делать им первый допрос! Другие 
озлобля- 
ются — тем лучше, они сейчас оскорбят следователя, допустят неосторожность — и 
легче 
намотать им дело. 
7) Когда не хватало боксов, делали еще и так. Елену Струтинскую в 
Новочеркасском 
НКВД посадили на шесть суток в коридоре на табуретку — так, чтоб она ни к чему 
не при- 
слонялась, не спала, не падала и не вставала. Это на шесть суток! А вы 
попробуйте просиди- 
те шесть часов. Опять-таки в виде варианта можно сажать заключенного на высокий 
стул, 
вроде лабораторного, так, чтобы ноги его не доставали до пола. они хорошо тогда 
затекают. 
Дать посидеть ему часов восемь-десять. А то во время допроса, когда арестант 
весь на виду, 
посадить его на обыкновенный стул, но вот так: на самый кончик, на ребрышко 
сидения (еще 
вперед! еще вперед!), чтоб он только не сваливался, но чтоб ребро больно давило 
его весь 
допрос. И не разрешить ему несколько часов шевелиться. Только и всего? Да, 
только и всего. 
Испытайте. 
8) По местным условиям бокс может заменяться дивизионной ямой, как это было в 
Го- 
роховецких армейских лагерях во время Великой Отечественной войны. В такую яму, 
глуби- 
ною три метра, диаметром метра два, арестованный сталкивается, и там несколько 
суток под 
открытым небом, часом и под дождем, была для него и камера, и уборная. А триста 
граммов 
хлеба и воду ему туда спускали на веревочке. Вообразите себя в этом положении, 
да и еще 
только что арестованного, когда в тебе все клокочет… 
9) Заставить подследственного стоять на коленях — не в каком-то переносном 
смысле, а 
в прямом: на коленях и чтоб не присаживался на пятки, а спину ровно держал. В 
кабинете 
следователя или в коридоре можно заставить так стоять двенадцать часов, и 
двадцать четыре, 
и сорок восемь. (Сам следователь может уходить домой, спать, развлекаться, это 
разработан- 
ная система: около человека на коленях ставится пост, сменяются часовые. (Кого 
хорошо так 
ставить? Уже надломленного, уже склоняющегося к сдаче. Хорошо ставить так 
женщин. 
Иванов-Разумник сообщает о варианте этого метода: поставив молодого 
Лордкипанидзе на 
колени, следователь измочился ему в лицо! И что же? Не взятый ничем другим, 
Лордкипа- 
нидзе был этим сломлен. Значит, и на гордых хорошо действует…

16 
10) А то так просто заставить стоять. Можно, чтоб стоял только во время 
допросов, это 
тоже утомляет и сламывает. Можно во время допросов и сажать, но чтоб стоял от 
допроса до 
допроса (надзиратель следит, чтобы не прислонялся к стене, а если заснет и 
грохнется — 
пинать и поднимать). Иногда и суток выстойки довольно, чтобы человек обессилел 
и показал