ведущие 
на восток. От наркоманов мы слышали, что лучше всего поехать в Турцию, а оттуда 

уже будет легче пробираться тропами, проторенными наркоманами всего мира.

Накануне отъезда мы познакомились с тремя бельгийскими хиппи, которые 
отправились в такое же путешествие. Налегке мы двинулись в путь, полный 
неожиданностей. До Турции добирались, в основном, поездом, потому что нас никто 

не хотел брать в автомобиль. Потом мы три месяца пробирались по Индии. Уже 
тогда 
мой энтузиазм начал улетучиваться, но надежда, что мечта сбудется, все-таки 
оставалась.

По дороге умер Джордж от какой-то болезни кишечника, а Ален с подозрением на 
холеру остался в военном госпитале в Тегеране.

Я давно не смотрелся в зеркало, но мой друг выглядел ужасно с длинными волосами 

и бородой. Он очень похудел, глаза его ввалились, он стал похож на библейского 
пустынника. До сих пор не пойму, откуда мы брали силы. Друг рассказывал мне о 
великом маге, о Листере Кроули, который, как и мы, шел по пустыне много дней и 
в 
итоге пережил духовное просветление.

Наконец, в октябре, не помню какого числа, мы оказались в предместьях Бомбея. 
Мы 
пересчитали деньги, у нас осталось только около ста долларов. Мы сразу купили 
гашиш и хорошенько накурились. Мы заснули, одурманенные дымом гашиша и уставшие 

после долгой дороги. Только на другой день нас разбудило немилосердно палящее 
солнце. К нам подошел полицейский и на ломаном английском сказал, что мы 
проснулись как раз вовремя, потому что нас могли похоронить заживо.

Каждое утро по улицам пригорода ездит зеленый грузовик и собирает 1руппы людей, 

умерших от голода, болезней или наркотиков. Их вывозят далеко от города и 
закапывают в общей могиле.

Тогда я впервые почувствовал ужас и желание вернуться домой. Мой друг старался 
подбодрить меня, рассказывая, что южнее Бомбея находятся пляжи, где собираются 
хиппи и наркоманы со всего мира и проводят в медитациях беззаботную жизнь.

Там нам действительно было по-настоящему хорошо. Мы познакомились с сотнями 
людей со всего мира. Никого не интересовал наш приезд. То, что кто-то приезжал 
или уезжал, было совершенно в порядке вещей. Этот нескончаемый пестрый 
калейдоскоп еще скрашивала музыка, исполняемая на разных инструментах или 
льющаяся из приемников. Молодежь без малейшего стеснения открыто занималась 
любовью и принимала наркотики. Вместо приветствия все спрашивали: "Did you have 

a trip?" - "путешествовал ли ты?" - что на самом деле означало: "Принял ли ты 
уже ЛСД или какой-нибудь другой галлюциногенный наркотик?"

Еду все покупали или за сэкономленные деньги или за деньги, вырученные от 
продажи изготовленных своими руками сувениров. Среди хиппи были талантливые 
художники и резчики, которые делали разные безделушки из камней и ракушек и 
продавали их туристам.

Моему другу удалось где-то купить героин, и он хотел со мной поделиться. Но мне 

не хотелось колоться. Я предпочитал гашиш, который в Индии гораздо лучше, чем 
тот, что продается в Европе. Первые дни на пляже я не очень хорошо помню, 
потому 
что вес время был в полусне от действия гашиша. Время как бы остановилось. У 
меня было впечатление, что я живу в бесконечности, которая является 
одновременно 
днем вчерашним, сегодняшним и завтрашним. Я был занят только собой. То, что 
происходило вокруг, меня не касалось. В перерывах между приемами наркотика меня 

охватывали апатия и безволие. За несколько тысяч километров от дома и родителей 

я воспринимал свое пребывание в Индии как сон. Мне казалось, что скоро я должен 

проснуться дома, в собственной постели.

Через десять дней нашей жизни на пляже меня разбудил парень, с которым я часто 
курил гашиш. Он равнодушно сказал мне, что наш общий приятель, мой земляк, 
вчера 
вечером умер. Он приехал сюда два месяца назад, чтобы здесь умереть, потому что